— Мсье хочет понюхать «Улыбку Индии»? Или вам просто нужен совет?
Он разглядывал палевый шелк, которым была выстелена изнутри коробочка с духами. Внезапно сердце забилось так быстро, словно он оказался за рулем вожделенного автомобиля «Серполе»[92] от Регинальда Лимингтона, о котором мечтал год назад. Ему показалось, будто в тот момент мигнула маленькая красная лампочка, висевшая в книжной лавке рядом с бюстом Мольера. Что ему говорил Жозеф?..
«Ну и болван же я, улица де л’Аршевеше 12а и 126, фабрика «Романт»!»
— Мадмуазель, духи «Романт» такого же качества, как и у производителей-конкурентов?
— Отличного. Но духи не выбирают, как обычный товар, поскольку не все всем подходит. Есть духи для блондинок, рыжих и брюнеток. «Улыбка Индии» лучшего всего подходит брюнеткам, запах слегка пряный, чуть с кислинкой, однако…
— Я беру!
Расстроенная продавщица поставила флакон, с которого уже хотела снять колпачок, чтобы полить из него пальцы Виктора.
— Я полагаю, это подарок? Мы завернем его для вас.
— Минуточку! У вас есть бензойная смола?
Продавщица едва сдерживала улыбку. «У него уж точно нет ни жены, ни любовницы!» — сделала она вывод.
— Бензойную смолу тоже завернуть?
Виктор кивнул. Итак, формула из книжечки, проглоченной карпом, была формулой духов. Алоэ, нард, оникс, циннамон, мирра, — ароматические вещества, в определенной дозировке входящие в состав единого аромата. Но как фабрика «Романт» из Шарантона связана с происхождением эссенции, созданной неким Пентауром?[93] И какое отношение это имеет к смерти Александрины Пийот, у которой, в коробочке из-под мигренина, хранилась эта формула?
— Ваши свертки, мсье. Извольте оплатить на кассе, — с заискивающим видом сказала бирюзовая девушка.
Инспектор Вальми развернул бурную деятельность. Он долго и нудно расспрашивал соседей Александрины Пийот. Торговка пухом и пером, которой было едва пятнадцать, замерев от страха, опустив глаза, с пальцами, исколотыми и распухшими от постоянного перебирания перьев, рискнула намекнуть на военного, встречавшегося ей здесь несколько раз, мсье Альфонса Баллю.
— Он такой мерзавец! Он затаскивал меня в темный угол, требовал, чтобы я задрала юбку, и демонстрировал мне свой член… Только не говорите никому, а не то я лишусь места! И так уже мной все помыкают, заставляют бегать для них в лавку и относить любовные записки!
Испытывая одновременно отвращение и удовлетворение, Огюстен Вальми пошел помыть руки — ему казалось, будто он испачкался, слушая рассказ девчонки про всякие гнусности. Один из его подчиненных занялся поисками вышеупомянутого Баллю. К концу дня выяснили, что тот обедает у кузины, консьержки с улицы Сен-Пер, где как раз расположена книжная лавка господина Легри. Узнали и адрес этого чиновника военного министерства: улица Виоле 37.
Если мадам Арманда Симоне не выказала волнения по поводу визита полиции, то лишь благодаря своей выдержке. На самом деле в горле у нее пересохло, сердце сжалось, а колени дрожали, но она давно уже научилась не выказывать своего смятения. Указав инспектору на кресло, она села напротив и приготовилась отвечать на вопросы.
— Правда ли, что одного из ваших жильцов зовут Альфонс Баллю?
— Совершенно верно. Но в данный момент он отсутствует.
— Это отсутствие беспокоит генерала Варне, секретарем которого он является, поскольку разрешение на это ему не выдавалось. У вас есть предположения, где он может находиться?
— Жильцы редко предупреждают меня о своих передвижениях.
Она лгала. Огюстен Вальми догадался об этом по бегающему взгляду и по тому, как нервно она покусывала губы.
— Правда? Разве вы не начинаете беспокоиться, если они подолгу отсутствуют?
— Не особенно. Может, прикажете еще и письмами с ними обмениваться!
— Вы помните, в какой день исчез капитан Баллю?
Арманда Симоне сделала вид, будто размышляет.
Она и в самом деле размышляла: что опаснее, признаться или смолчать?
— В последний раз я разговаривала с ним в субботу 12 сентября. Он встретился с женщиной на улице, и они вместе удалились.
— Черт возьми, прошло уже полторы недели! Не могли бы вы ее описать?
