— О корсете, дорогая, — косточки расходятся в стороны и великолепно поддерживают грудь. Это новая модель. Выглядишь в ней очень эффектно, но при этом страшно жарко и неудобно.
— Мне трудно вас понять, я вообще не ношу корсет, — тихо призналась Таша.
— Good morrrning, ladies, my name is Ellen Mac Gregorrr, — громогласно заявила внушительная матрона, подходя к ним. Она писала маслом шотландцев в окружении стада длинношерстных овец.
— Кто эта рыжеволосая Венера? — спросил Мишель Форестье у Ломье. — Фантастическая женщина! Жаль, Фелисите ее увела…
— Таша занимается живописью. Но, увы, она замужем за книготорговцем, а он ужасно ревнив.
— Мне нет дела до чьих-то мужей. Это несносное племя, от которого стоило бы избавиться. Но… что это с ней? — И Мишель Форестье со всех ног бросился к Таша, которая чуть ли не упала в его объятия. Он помог ей дойти до стула, и она попросила Фелисите принести ей стакан воды.
— Что с вами?
— Здесь так душно!
— Вам лучше?
— Да, только слегка подташнивает, — пробормотала она.
Воспользовавшись моментом, Мишель Форестье сунул клочок бумаги в ее сумочку.
— Тут имя и адрес, умоляю, не откажите в свидании! Увидев вас, я почувствовал…
Подошла Фелисите с водой, и он умолк. Таша, сделав глоток воды, поднялась.
— Благодарю. Мне пора домой.
— Позвольте хотя бы нанять для вас экипаж.
— Спасибо за заботу, но, думаю, мне лучше пройтись.
— Одной?! Ночью?! После того, что с вами было? Я вас провожу…
— Нет, мсье. Этим займусь я, — остановил его стройный, гладко выбритый мужчина с каштановыми волосами.
К удивлению Форестье и его тетушки, Таша не протестовала. Они изумленно смотрели, как пара удаляется.
— Если она так легко согласилась уйти с этим Кемперсом, — буркнул Форестье, — то почему противится моим ухаживаниям?..
— Ты взял фамилию матери, Ганс? — поинтересовалась Таша, когда они зашли в кабачок на площади Одеона.
— Я решил навсегда покончить с прошлым. Поскольку мы с Фридой разошлись, я…
— Значит, ты ее бросил, — Таша старалась говорить непринужденным тоном. — И наверняка нашел новую Галатею. Кто она, певица, писательница, художница, скульпторша?
Они сидели так близко друг к другу, что она спрятала руки под стол, чтобы устоять перед искушением и не погладить его по макушке, как часто делала когда-то.
Он грустно рассмеялся и, осушив полкружки пива, ответил:
— Ошибаешься, это она меня бросила: влюбилась в офицеришку из Лейпцига. Теперь они растят нашего отпрыска.
— У тебя есть сын?
— Гельмут, ему уже пять. А у тебя?
— Я вышла замуж за книготорговца, его зовут Виктор Легри, и мы очень любим друг друга. Детей у нас нет.
— Понятно. Судя по всему, он тебя никогда не критикует. Поэтому в твоих картинах, хотя ты, несомненно, выросла по сравнению с берлинским периодом, слишком много светлых оттенков, да и перспектива порой искажена. Или таков твой авторский замысел?
Таша решила не отвечать на этот укол.
— Ты шпионил за мной? — спросила она.
— Я в Париже уже два месяца. Старые связи помогли мне получить доступ к частным коллекциям, в том числе к тем, в которых есть и твои работы.
— Я должна гордиться таким интересом? И поблагодарить тебя за похвалу?
— А почему бы и нет? Ты ведь ничего не забыла. А мы с тобой пережили незабываемые моменты…
— Да, втайне от твоей жены. И не говори, что ты страдал из-за нашего разрыва!
— Страдал.
— И сожалеешь, что мы расстались…
В ожидании ответа ее сердце ухнуло куда-то вниз.
— Да, — ответил он серьезно.
— Слишком поздно, Ганс!
— Я знаю. И все равно рад тебя видеть. Ты сердишься на меня, но… То, что я говорил тебе по поводу твоих работ, я считал правильным тогда и не изменил своей точки зрения сейчас. Не смотри на меня так! Ты очень талантлива, и хотя мои замечания казались тебе обидными, я лишь хотел помочь. Мне тоже не удалось избежать нападок, но именно искренние оценки настоящих друзей помогли мне добиться успеха.
— Браво, Ганс! — с иронией воскликнула Таша. — Раз уж тебя превозносит до небес Роден, думаю, ты и правда способен разъяснить, что подразумевается под правильной перспективой и композицией.
Он печально вздохнул.
— Ты ничуть не изменилось. И все равно мне жаль, что ты меня оставила…
