«Какие только ухищрения не применяла буржуазия в отношении большевиков-татар, — пишет Я. Д. Чанышев, — и сочувствующих им работников, а также рабочих, чтобы их дискредитировать. С особой злостью она травила Мулланура Вахитова, основного оратора на митингах и собраниях рабочих и служащих татар».
Несмотря на все это, Мусульманский социалистический комитет расширял свою деятельность. Он установил тесную связь со многими фабриками, заводами, волостями и воинскими частями. Летом 1917 года на фабриках Алафузова, Шибанова, на Крестовниковском заводе и других предприятиях, где было много рабочих-татар, организовались филиалы Мусульманского социалистического комитета. В некоторых волостях Казанской губернии и даже за ее пределами были созданы секции комитета. В это время большую работу проводят члены комитета Камиль Якубов, Садык Ахтямов, Амина Мухутдинова, Минулла Вахитов, Шагид Ахмадеев, Харис Ахтямов, Вали Шафигуллин и другие. Среди солдат-татар и башкир громадным авторитетом пользовался курсант юнкерской школы, член Казанской партийной организации большевиков Якуб Чанышев.
Сильным было влияние Мусульманского социалистического комитета среди деревенской бедноты. Комитет предлагал отнять землю у помещиков и кулаков и раздать ее беднякам. В противовес этому кулаки, объединившись с городской буржуазией, начали трубить о создании «Национального фонда» (особого земельного фонда) и передаче его буржуазному Мусульманскому комитету.
«…Народы России переживают великие дни, — писал тогда Мулланур Вахитов в статье «Богачи и социалисты». — Опиравшаяся на обнаглевших жандармов и диких казаков династия Романовых, в течение 300 лет сосавшая народную кровь, глушившая малейшие ростки нового, прогрессивного, низвергнута ударом революционной волны, рожденной народным гневом. Незабываемым ураганом простых рабочих, крестьян и солдат в серых шинелях осуществилось их великое желание — свобода!.. Как только бушующие волны революции вышли из берегов течения татарской жизни — один за другим начали возникать разные общественные вопросы. Интеллигенция, соединившаяся с группой богачей, организовала Мусульманский комитет, который считал несознательными всех тех, кто пренебрегал этим комитетом. «Одновременно с Мусульманским комитетом организовался и «Национальный фонд», одно только название которого уже говорит нам о его значении — поддержание национальных учреждений…
Прогрессирующая революция родила новые организации в Казани: организацию приказчиков, Мусульманский военный и социалистический комитеты… Вполне сознавая свою ответственность перед будущим поколением, мы подняли знамя Мусульманского социалистического комитета и вступили в ряды интернационального пролетариата. И мы знали заранее, что найдутся у нас мелкие людишки, пытающиеся поднять против нас отсталые, темные слои населения. В этом мы не обманулись. Брызгая пеной, эти подозрительные люди клевещут на тех, кто осмеливается защищать трудовой народ, и распространяют о них беспримерные небылицы… Что только не мелют эти клеветники:
— Социалисты призывают мусульман к грабежу! — говорят они…
Товарищи солдаты, рабочие и крестьяне! Теперь посмотрите, как Мусульманский комитет работает в пользу народа! Когда на съезде мусульман Казанской губернии встал вопрос об организации «Национального совета», мы предложили… поручить это дело трем организациям: Мусульманскому комитету, Мусульманскому социалистическому комитету и Совету мусульманских крестьянских депутатов, и съезд утвердил это. Однако Мусульманский комитет, трубивший до этого на всех перекрестках, с крыш всех домов об «объединении», в представившемся для этого случае постарался разъединиться, отделиться. Не жалея глоток, они кричали: «Или поручите дело созыва Национального совета нам, или же мы вообще отказываемся участвовать в этом деле». Они, видимо, рассуждали так: «Если поручат нам созыв Национального совета, то мы сумеем осуществить свои идеи, если же за это дело возьмутся три организации, то будет усилен контроль, а следовательно, остается меньше надежд на осуществление наших идей».
