«Так же, как и в её квартире», — подумала Каору. Но в отличие от жилища, здесь ничто не намекало на существование у неё любовника.
К столу подошёл невысокий мужчина средних лет:
— Как долго вам ещё понадобится этот стол?
— Э-э… Видите ли… — промямлила Каору.
— Следователь, который приходил до вас, попросил какое-то время ничего не трогать, но нам надо посадить здесь другого сотрудника, да и вообще пора бы прибраться…
— Понимаю. Я уточню у начальства.
— Будьте так добры, — сказал мужчина и удалился.
Каору сдалась и начала закрывать ящики. В этот миг её взгляд задержался на одном из документов.
— Что это? — спросила она у Норико Маэды.
— Заявление о смене ПИН-кода, — посмотрев на бумагу, ответила та.
— От кого-то из клиентов?
— Нет, похоже, она хотела поменять код на собственной банковской карте. Там написано её имя.
— Зачем ей его менять?
— Ну, даже не знаю… — задумалась Норико Маэда. — Может, возникли какие-то проблемы.
В голове у Каору мелькнула смутная догадка.
— Простите, могу я ещё кое о чём попросить? — спросила она, невольно повысив голос. Многие вокруг отметили про себя, каким грозным стал при этом её вид.
Весь вечер Каору безвылазно просидела в комнате для совещаний полицейского участка Фукагавы. В картонных коробках перед ней лежали найденные в квартире Тинацу Эдзимы письма и документы. Она тщательно штудировала каждую бумагу, но никак не могла найти то, что искала.
Когда она разочаровано выдохнула, послышался звук открываемой двери.
В комнату вошёл Кусанаги. Посмотрев на Каору, он натянуто улыбнулся:
— Нашла что-нибудь интересное?
— Сомневаюсь, что это будет просто.
— А куда вообще ты роешь? У тебя ещё нос не дорос устраивать сольный концерт!
— Это не сольный концерт. Я просто исполняю указание изучить круг общения Тинацу Эдзимы и ищу её любовника.
— Шеф же сказал: надо проверить, не живёт ли состоявший с ней в близких отношениях человек в том же доме.
Каору глубоко вздохнула и помотала головой:
— В доме она ни с кем не общалась.
— Почему ты так уверена?
— Во-первых, в истории её разговоров по мобильному телефону нет номеров тех, кто проживает в том же здании. То же и с адресами электронной почты.
— Соседи по дому могут общаться безо всяких телефонов и почты.
Каору опять мотнула головой:
— Нет.
— Почему?
— Как раз в таком случае женщины начинают названивать по поводу и без повода. Так они устроены.
Кусанаги оскорблённо промолчал. Что, собственно, сказать в ответ на «женщины так устроены»?
— И ещё, насколько я выяснила, все проживающие в том доме мужчины женаты. Или младше восемнадцати.
— А это тут при чём?
— При том, что погибшая не могла рассчитывать на замужество.
Кусанаги пожал плечами:
— Отношения мужчины и женщины не обязательно ведут к браку.
— Знаю. Но Тинацу Эдзима — другой случай. Она завела отношения с целью создания семьи.
— С чего ты взяла?
— Помните стойку рядом с тумбочкой в гостиной? Там было несколько журналов, посвящённых организации свадеб. И все свежие, вышли в прошлом месяце.
Слова Каору заставили Кусанаги ненадолго замолчать, затем он облизнул губы и сказал:
— Может, она просто обожала свадебные церемонии. Ей же было тридцать лет. Неудивительно, часики-то тикают.
— Никакая женщина не станет покупать свадебный журнал только потому, что обожает свадебные церемонии.
— Ну, не знаю. На свете полно мужчин, которые покупают журналы о машинах, не собираясь покупать сами машины!
— Не сравнивайте свадьбы с машинами. Я считаю, что Тинацу Эдзима встречалась с кем-то, за кого всерьёз планировала выйти замуж.
— Если так, разве это не отразилось бы в записях телефонных разговоров? Между тем мы не нашли никого, подходящего под такое описание. Как ты это объяснишь?
— По-моему, мы его нашли. Но дали уйти.
Кусанаги упёр руки в бока и посмотрел на Каору сверху вниз:
— Хочешь сказать, это Мицуя Окадзаки?
Она не ответила, и тогда он раздражённо схватился за голову:
— Мне сообщили, что ты посещала место работы погибшей. Задавала много вопросов. Так нельзя! Знаешь, сколько неприятных слов мне пришлось выслушать от тех, кого направили туда снимать показания?
— Простите.
— Ну, для тебя они сделали исключение и закрыли на всё глаза. Но, помнится, ты страх как не любишь, когда к тебе относятся по-особому просто потому, что ты женщина.
