Мудьюг - страница 8

— Ну ладно, не тронь его,— говорила Оля, когда дядя Саша хотел его разбудить и заставить умыться,— Один раз и так пройдет, без гигиены.

Товарищ ушел в час ночи. Юрин папа сел за книгу и долго что-то отмечал у себя в блок-ноте карандашем.

— Да! завтра мы еще поспорим — сказал он, ложась в постель.

Никто ему не ответил.

Все спали. Лишь-карманные часики на столе отбивали свои частые секунды:— тик-так — тик-так-тик-так… Спокойной ночи, товарищи!

 Много дней прошло, пока ребятишкам удалось поймать свободное время у дяди Саши. Все эти дни юрин папа приходил поздно, дома не обедал, а по ночам все что-то перечитывал и записывал в свой блок-нот.

Когда он разговаривал с Олей, часто произносил новое слово — конференция. А что это слово значит,— Юра не знал и не знал никто из его товарищей.

Лева Пассер сперва думал, что он знает слово кон-фе-ренция, и начал объяснять его товарищам, но скоро запутался.

За это же время, когда у юриного папы была конференция, сам Юра тоже кое-что сделал. Во-первых, он много думал о том, как его папа много вытерпел от белых. Затем он в школе познакомился с двумя пионерами, отцы которых были расстреляны белыми.

Раньше этих мальчиков Юра не замечал. Не приходилось с ними говорить, да и они вечно чем-нибудь были заняты — читали книги, работали в пионерском отряде, где-то участвовали, как ударники.

После рассказа отца Юрик быстро с ними подружился. Первым вопросом, который задали ему пионеры, был:

— Почему ты не в отряде?

Юрик и сам не знал, почему он не в отряде. Удобнее поговорить с папой и мамой об отряде. Родители его были всегда за отряд и частенько поговаривали о нем, но Юрик все отмалчивался, не интересовался, и теперь ему было неловко начинать разговор первому.

Случай представился после того, как папа рассказал историю о своем побеге с Острова Смерти. 

— Итак, товарищи, собрание считаю открытым,— начал, смеясь юрин папа, когда мальчики разместились на стульях по всем углам небольшой комнаты.

— Слово предоставляется хромому докладчику, т. е. мне. Доклад о том, как во время оно я удрал от белых. Изменений и дополнений нет?

— Нет! Нет!! Нет!!!— в разноголосицу завопили ребята.

— Так вот. Было это в сентябре 1919 года, когда подавляющего большинства из вас еще не было на свете. Нам без вас, конечно, было трудно, но что же поделаешь — приходилось бороться одним.

— Ну уж… ты… папа…— начал останавливать его Юрик, который знал привычку отца — иногда пошутить или, как говорила тетя Оля, «подпустить шпилечку».

— А ты дядя Саша рассказывай по-настоящему, а то неинтересно будет слушать.

— Так вот: на Острове Смерти к тому времени скопилось около 500 каторжан. Над нами глумились тогда уже не французы,а русские белогвардейцы.

И чего они только не заставляли делать: лошадинный помет собирали мы, консервными банками уборные чистили, с места на место камни перетаскивали. Недоставало, чтобы нас заставили на берегу моря считать песок…

Стали, наконец, доходить до нас слухи, что Красная армия начала здорово нажимать на белых. Мы это и сами «быстренько заметили: нет-нет да мимо острова Мудьюг и прошмыгнет большой пассажирский пароход на Англию. Смотрим, на нем набито народу, что сельдей в бочке.

— Удирать, господа спекулянтики, начинаете,— думали мы про себя,— колбаской катитесь?

А у самих мысль: не громыхнуть ли нам с тылу? Обезоружить конвой. Забрать склад с оружием. Продовольствие. Ведь нас сила 500 человек,— сила! Да еще какая!

От таких дум у каждого большевика голова кружилась. А вот как стало до дела доходить… выходит, что и… нельзя…

— Почему-же нельзя?

— Нельзя, милые мои, было хорошо сорганизоваться. Разные люди сидели на острове: одни за свободу с голыми руками: в атаку идут, а другие дрожат за жизнь, боятся, со страху под нары лезут… Но еще хуже то, что о восстании нельзя было говорить вслух — среди заключенных были предатели, провокаторы. Того и гляди,— все дело погибнет…

Бойтесь, ребятишки, провокаторов и шпионов больше всего на свете. Сотни людей погибло при царе и после революции от этих шептунов.

Все же начали готовиться. Советовались…