— Суд в девять.
Я кивнул. На подносе стояли чашка с чаем, тарелка каши и лежал тост. Могло быть и хуже. Я попробовал, потом неожиданно спохватился.
А где же поднос для Дэнни? Где Дэнни?
Матрас на второй койке был свернут, никаких признаков Дэнни. Когда они его забрали и почему он не разбудил меня? Я заглянул под подушку. Бутылка была там, причем наполовину полная. Порывшись в карманах, я нашел сигареты и зажигалку. Я ничего не мог понять. Но это мой первый раз в тюрьме, очевидно, я ничего не знаю.
Когда часовой вернулся, я спросил:
— Что случилось с Дэнни?
— С кем?
Я показал на вторую койку:
— Парнем с той койки… он из Дублина.
Часовой уставился на меня и произнес:
— Ты что, комик?
— Нет, я серьезно. Он был здесь. Может быть, ты тогда не дежурил.
Часовой продолжал таращиться, потом сказал:
— Не понимаю, о чем ты. Ты в этой камере все время был один. Так и в регистрационной книге записано.
Затем он с горечью рассмеялся.
— Если бы это были выходные, то тут негде плюнуть было бы.
Я не стал спорить. Значит, они мудрят с моей головой, иначе ничего не понять. Я вспомнил святого отца Тома там, в соборе. Монахиня еще сказала, что нет такого священника. Неужели у меня на самом деле крыша поехала? Я все пытался это переварить, когда появились двое полицейских и приказали:
— Пора двигать.
Я не стал упоминать про Дэнни.
Я ожидал, что меня повезут в тюремном фургоне. Но они воспользовались полицейской машиной. В суде толпился народ. Юристы, полицейские, клерки. Меня привели и посадили в конце очереди подавленных мужчин. По возрасту — от юношей до моих ровесников. Все молчали, никакого тебе братства в беде. С другой стороны комнаты ко мне направился мужчина. Он облокотился о перила и спросил:
— Джек Тейлор?
Я кивнул. Он сказал:
— Брайан Кейси. Я вас представлю.
Прежде чем я успел ответить, вошел судья, и заседание началось. Когда меня вызвали, судья выслушал обвинение.
— Нападение и избиение. Намеренное разрушение общественной собственности. Нарушение общественного порядка.
Полицейские начали возражать против залога. Когда я это услышал, у меня свело живот. Перспектива не выбраться отсюда ужасала. Мой адвокат расправил плечи, встал и заявил:
— Моего клиента все хорошо знают, у него здесь глубокие корни, так как он уроженец этого города. Его имя неоднократно упоминалось в прессе в связи с услугами, оказанными им городу.
Он монотонно продолжил рассказ о моей выдающейся личности. Я понятия не имел, о ком вообще адвокат рассказывал.
Наконец судья его перебил, постановил, что суд состоится через три месяца, и назначил большой залог. Затем громко произнес:
— Следующий.
Ко мне подошел Кейси.
— Вот и все, — с улыбкой сказал он.
— Но залог?
— Мне было поручено об этом позаботиться. Так что вы свободны. Я свяжусь с вами по мере надобности.
У меня возникла куча вопросов, но больше всего мне хотелось убраться из суда куда подальше, к чертям собачьим. Я никак не мог поверить, что свободен. Выйдя из здания суда, я закурил сигарету. Руки тряслись. Сделал всего несколько шагов, когда услышал:
— Утро доброе, Джек.
У одной из колонн стояла Кирстен. В темно-синем костюме. Вид у нее был крайне деловой. Она подошла ко мне и сказала:
— Пошли, я угощу тебя завтраком.
Вся моя былая решимость испарилась. Ночь в тюрьме заставляет вас тянуться к любому теплу, а голос у Кирстен был по-настоящему теплым. Я кивнул:
— Конечно.
Мы отправились в новое местечко в Вудкей. Хозяин был итальянцем, он пришел в восторг при нашем появлении и сказал:
— Buongiorno.
Кирстен поморщилась и выдавила:
— Привет.
Хозяин провел нас к столику у окна, при этом широко улыбаясь:
— Смотрите на проходящий мимо мир.
Кирстен коснулась моей руки:
— Тебе нужно что-то посущественней.
— Залог был вполне существенным.
Она повернулась к хозяину:
— Два кофе.
Затем посмотрела мне в глаза:
— Было тяжко, там, в тюрьме?
— Мне кажется, у меня случились галлюцинации.
— Замечательно. Что-нибудь интересное?
Как будто я из кинотеатра вышел. Я ответил:
— Скорее печальное.
— Ты отмечал прошедшие дни палочками на стене, развешивал портреты девушек?
— Это ты пригласила адвоката?
