Муц-Великан - страница 41
— Кончилось с кладом в Самоцветье… Наши солдаты озверели… Нужно их успокоить… Принять с пряниками… Принц Пип должен стать королем… Волшебная корона пропала… Сделать новую…
Голос Полной-Чаши перешел в шопот: до полицейских долетали только неясные звуки, прерываемые тихими проклятиями.
На другое утро все толстосумы начали пилить, сколачивать и строить что-то на большой равнине перед северными воротами, а придворный ювелир получил заказ сделать новую корону.
Для нее сняли мерку с головы принца Пипа.
Армия возвращается домой
Пять дней пришлось маршировать лилипутской армии, чтобы добраться до столицы. Впереди тянулась кавалерия, за ней пехота, а позади — повозки с ранеными. Муца и Буца здесь не было. Они так увлеклись танцами, играми и забавами во время братания войск, что на другой день их раны сильнее давали себя чувствовать. Поэтому их обоих пришлось оставить в Стране Чудес.
Зато с возвращающимися лилипутами шел другой — Громовое-Слово. Он был бодр, как двадцатилетний юноша. Глаза горели, как прежде, и он несколько раз просил повторить ему рассказ о том, как раскрыл Муц ложь толстосумов и как Буц уничтожил корону.
Женщины, старики и дети, которые стеклись со всех сторон и длинными вереницами направлялись в столицу, пожимали плечами. Они не могли постичь, как это все произошло. Многие из них бегали между рядами солдат, разыскивали отцов, братьев и сыновей, но не находили их и, узнавали, что те пали в бою, — они плакали и проклинали толстосумов.
А вооруженные лилипуты глядели злобно, видимо, хорошо зная, что им предстоит делать. Они нахмурились, когда проходили мимо королевских табличек, в траурных рамках с черными крестами посредине. Но они еще больше нахмурились, когда показались сахарные башенки столичного квартала толстосумов и когда им навстречу вышла дюжина разодетых в парадную форму полицейских с учтивым видом.
Полицейские поклонились и вежливо сообщили:
— Королевские советники приглашают возвращающихся воинов — для достойного чествования настоящего дня — сделать привал часа на два на городском лугу. Королевские советники намерены сообщить народу нечто весьма важное.
— А мы сообщим им кой-что поважнее! — ответили лилипуты. — Передайте своим барам: — кой-что поважнее!
Такой уймы народу еще никогда не видали башни столицы.
Вся широкая равнина перед северными воротами была разукрашена гирляндами и флагами. Посреди нее возвышалась трибуна для ораторов, утопавшая в венках и флагах и покрытая синей материей. Вокруг трибуны расположились войска и окрестные, жители — женщины, старики и дети.
Они доедали остатки пряника, который толстосумы роздали всем по кусочку.
Но ни один толстосум не показывался. Еще на рассвете они вместе со своими семьями, забрав все свое добро, скрылись в Беличий бор, во главе с королевой Пипиной. Они страшились народной армии, которая прогнала своих офицеров и расположилась у столицы, наводя жуть своим спокойствием.
Многие женщины и дети рыдали, вспоминая своих убитых отцов и братьев, похороненных на полях сражений. Другие, наоборот, радовались, смеялись и ликовали, обнимая вернувшихся бойцов. Но у последних с лиц не сходила злоба.
А когда с дороги на луг свернули шестеро напыщенных всадников, грозные лица солдат засверкали бешенством. Всадники спешились около трибуны, и вскоре на ней появилось шесть толстосумов в драгоценных нарядах. Пять из них оказались королевскими советниками. Шестой оставался позади; он был одет в пурпурную мантию покойного короля, высоко-поднятый воротник закрывал его голову.
Один из советников подошел к барьеру трибуны — то был советник Полная-Чаша. Его черный шелковый камзол блестел на солнце, белая выпушка на груди сверкала снежной белизной, а рукоятка сабли отливала золотом. Полная ожидания тишина охватила весь луг, когда он, махнув рукой, начал:
— Дорогие граждане-лилипуты! Теперь, когда возвратились почти все, кроме павших…
Из рядов войска послышался первый гневный окрик:
— Три сотни отдали свою жизнь за вас!
— За нас, дорогие лилипуты? О нет, за отечество, которому угрожал заклятый враг…
Тогда раздался второй исступленный крик:
