Ольга перевела взгляд на сидящего перед ней писателя. Он отпустил схваченное руками колено, поставил ногу на пол и стал активно ею дрыгать. Похоже, от ожидания у него начали сдавать нервы. О нем явно забыли. Он сидел в приемной, выглядя здесь столь же нелепым и никому не нужным, как смятый листок среди аккуратно разложенных папок на столе клерка.
Однако Ольга ошиблась: о писателе не забыли.
По селектору раздался голос Ненашева:
— Олечка, пригласите ко мне посетителя.
— Прошу вас, проходите, — сказала Ольга писателю.
Он вскочил и быстро устремился к кабинету. Потом вдруг у самой двери спохватился, вернулся назад и взял свой пакет.
Он открыл дверь и сначала просунул туда голову, после чего переступил порог.
— Доброе утро! Садитесь, господин Меншиков! — приветствовал директор.
— Геншиков! — поправил писатель, садясь на стул напротив Ненашева.
— Ну, не важно. Присаживайтесь. Что вы нам принесли?
— У меня повести. Детективные. Я сотрудничаю со многими издательствами, решил зайти и в ваше.
— Ваше сотрудничество с другими издательствами выразилось в какой-либо конкретике? У вас есть изданные книги, которые мы могли бы почитать?
— Нет, — помедлив, сказал Геншиков, скромно улыбаясь. — Но некоторые вещи находятся в работе.
— Понятно. Тогда дайте мне одну из ваших четырех вещей, самую лучшую, с вашей точки зрения.
Геншиков протянул Ненашеву рукопись.
Директор издательства стал читать, быстро переворачивая страницы.
Через некоторое время он откинулся на спинку кресла и с некоторым недоумением и одновременно разочарованием посмотрел на сидящего перед ним писателя.
— Похоже, Вадимов все же прав, — вздохнул он.
— Не понял…
— Это не важно. Сколько вы хотите за каждое произведение?
— В каждой из моих вещей по десять авторских листов. Качество текста высокое…
— Я спросил — сколько? — перебил его Ненашев.
— Э-э… — проблеял писатель. — Я думаю, что двести баксов за лист будет совсем немного.
Ненашев еще более разочарованно протянул:
— Да-а-а…
Он уже схватил рукопись, чтобы швырнуть ее в автора, который решил отсутствие литературного дарования компенсировать наглостью. Но на секунду задумался и снова положил ее на стол.
— Вот что, милейший господин Гендриков…
— Геншиков, — снова поправил автор.
— Да какая разница! — раздраженно отмахнулся Ненашев. — Я даю вам двести долларов за каждое ваше, так сказать, произведение и только на тех условиях, что вы сейчас же подпишите отказ от авторских прав и, получив свои наличные, исчезнете и больше никогда здесь не появитесь. По крайней мере, с подобной херней. Хочу вас сразу предупредить, что эта вещь появится в печати, скорее всего, за подписью совсем другого человека. Поэтому вы никогда не сможете претендовать на авторство. А если попытаетесь, считайте, что зря появились на этот свет… У вас на раздумья пять минут.
— Простите, а у вас будет закурить?
— Да, пожалуйста, — ответил Ненашев и протянул автору пачку "Мальборо".
Получив сигарету, писатель принялся курить и активно дрыгать ногой. Последнее обстоятельство снова ввело Ненашева в состояние крайней нервозности. Он терпел это ровно пять минут, после чего, хлопнув ладонью по столу, сказал:
— Итак… Ваше решение?
— Я согласен, — мило улыбнувшись, сказал Геншиков. — Но наличные немедленно!
— Разумеется.
Ненашев вынул из кармана пиджака пухлый бумажник и, отсчитав восемь зеленых сотенных банкнот, бросил их на стол перед Геншиковым.
Тот взял купюры, секунду-другую смотрел на них, потом скомкал и засунул в карман брюк.
— До свидания, — любезно проговорил он, выходя из кабинета.
— Угу, — ответил Ненашев, глядя на лежащие перед ним рукописи.
