— Увы, похоже, что трусость была присуща им всем до единого, — согласился Орсит. — Всем девятнадцати.
— Девятнадцати? — изумился Дарж. — Их что, было так много?
— О да, наша династия древняя. Нынешний император — девятнадцатый по счету на эфезианском престоле, — уточнил Орсит.
— Неужели никто не пытался его сбросить? Зачем вам понадобились все эти девятнадцать императоров-трусов?
— Затем, что мягкотелый император все же лучше сильного и жестокого тирана.
И вновь Дарж не нашел, что на это сказать.
— И что теперь? — поинтересовался Фолкен, глядя на Мелию.
Та, сложив руки на груди, покачалась в воздухе:
— Не знаю. Для начала нам надо найти себе пристанище. Мне же необходимо время, чтобы подумать.
С этими словами она грациозно опустилась на пол. А вот для Даржа вновь принять вертикальное положение оказалось делом не из легких, не говоря уже об изяществе. На помощь рыцарю пришел Фолкен, рывком поставив его на ноги. И вот теперь Дарж стоял на своих двоих. Лицо его пылало смущением и гневом одновременно, что всех весьма позабавило. Эйрин даже чмокнула его в морщинистую щеку, отчего Дарж засмущался еще больше. Затем они все попрощались с Орситом, пообещав вскоре вновь навестить его. Жрец же остался парить в воздухе.
— И куда теперь? — поинтересовался Фолкен у Мелии, после того как они покинули стены храма.
— Полагаю, добрый Ландус может посоветовать нам приличную гостиницу.
Юный послушник, проводивший их до дверей, поднял голову:
— Разумеется, о Ваше святейшество. Все гостиницы находятся в Четвертом Круге. Мне представляется, вам бы подошел «Дом Девяти Фонтанов». Там вам наверняка понравится.
— Только не это! — вскричала Мелия и в ужасе застыла на месте.
Эйрин, да и все остальные, удивленно посмотрели на нее. Мелия же побледнела как полотно.
— О, простите меня, если я чем-то оскорбил Ваше святейшество. Если вы имеете что-то против этой гостиницы…
Фолкен оттолкнул юного жреца в сторону:
— Мелия, что с тобой? Что случилось?
С этими словами он схватил богиню за плечи. Какое-то мгновение Мелия стояла, окаменев как статуя, а затем с рыданиями осела в объятия барда.
— Это Геб! — прошептала она.
Эйрин еще ни разу не слышала этого имени. — Геб?
— Да, Крысиный Бог, — пояснил Ландус. — Божество воров и попрошаек. Но…
— В чем дело? — потребовал ответа Фолкен.
Не успела Мелия проговорить, как Эйрин уже знала, в чем тут дело. .
— Он мертв, — прошептала Мелия срывающимся голосом. — Его убили!
Даржу Таррас не понравился.
Нет, рыцарь не отрицал, что город велик и древен. Он был даже согласен назвать его величественным. Пять кругов цитадели поражали своей высотой и мощью и при необходимости могли защитить жителей от посягательств любого врага. Даже сумей неприятель преодолеть внешние стены, как ему пришлось бы штурмом брать еще четыре линии обороны. К тому же местный гарнизон отличался выучкой и дисциплиной, рынки изобиловали товарами, как местными, так и заморскими. Даже климат благоволил городу — благодаря морским ветрам здесь никогда не было изнуряющей жары.
И все-таки пока они шагали по направлению к Четвертому Кругу, Дарж проникался все большей уверенностью, что он ни за что на свете не обменял бы на Таррас свой серый холодный замок посреди продуваемой всеми ветрами пустоши. Город явно был нездоров — чего только стоили его многочисленные культы и склочные боги, пропитанный пряными ароматами воздух, шумные улицы и тенистые гроты. Дарж не был уверен, в чем тут дело, но он видел признаки нездоровья даже в городских стенах. Несмотря на их видимую мощь, стены покрывала паутина тонких трещин, которые на протяжении многих веков не раз пытались залатать и замазать. То же самое нездоровье читалось и в глазах его жителей, которые то и дело попадались ему навстречу, — Даржа настораживал их пустой, отрешенный взгляд. Это был какой-то усталый город.
Нет, даже не усталый. Просто он слишком давно стоит под палящим солнцем и на своем долгом веку повидал и пережил все, что только случается в этом мире. Это был пресыщенный город, пресыщены и его жители.
Кому, как не Даржу, было знать, какую опасность таит в себе эта пресыщенность. Когда человек все испробовал, когда его больше нечем удивить, он от скуки способен на любые необдуманные поступки, на любые глупости. Даржу не раз приходилось видеть, как в поисках острых ощущений люди спивались, или, не зная устали, волочились за женскими юбками, или пытались щекотать себе нервы на войне, убивая себе подобных, и все от неизбывной скуки.
