Поручик замолчал. Мы тоже какое-то время молчали, глядя на чемодан, а потом заговорили о всяком-разном, что, полагаю, и привело к беде. Мы слушали Можайского и препирались с ним. Слушали Кирилова и — как же без того! — препирались и с ним. Слушали Чулицкого, а уж без споров с Михаилом Фроловичем обойтись не могло никак. Наконец, и Гесс рассказал обо всех обстоятельствах своих перипетий, и рассказ этот вызвал немало словесных перепалок.
В общем, мы говорили один за другим, и спорили — каждый и с каждым. И только Монтинин, который — как все, считая и его самого, полагали это — уже рассказал достаточно, более рта практически не раскрывал. А между тем, именно его и следовало бы расспросить получше. Сделай мы это, не пришлось бы нам выпрыгивать из окна, не сгорела бы дотла моя квартира, не превратился бы в пепелище целый квартал!
Во всяком случае, имей мы на руках информацию, которая так и осталась в тот вечер похороненной в штаб-ротмистре, мы бы — что очевидно — приняли надлежащие меры безопасности и уж точно — были бы настороже.
-----------------------------------------------------------
Поддержать автора можно переводом любой суммы на любой из кошельков:
в системе Яндекс. деньги — 410011091853782
в системе WebMoney — R361475204874
Z312553969315
E407406578366
в системе RBK Money (RuPay) — RU923276360
Вопросы, пожелания? — paulsaxon собака yandex.ru
