Через час и десять минут после ухода Штока зазвонил телефон. «Ну тебя к черту», — сказал я ему, но после третьего или четвертого звонка снял трубку.
— Западные наряды, — услышал я. — Безопасно. Две лишние рубашки. Комсомольский бульвар возле Октябрьского моста.
— Я никуда не пойду, — сообщил я. — Я болен.
— До встречи, — раздалось в трубке.
— Не ждите меня, — ответил я.
Я положил трубку на место и повторил свои слова. Пошли они все к черту! Налил еще полстакана виски, но пить не стал. Операция явно была обречена на провал — слишком многое не в нашу пользу. Не стоило даже браться за это. Я втянул ноздрями запах спиртного, выругался по-русски, надел пальто и пошел на встречу.
Домский собор, покрытый снегом, сиял в лунном свете. Возле Политехнического притулились два маленьких такси-пикапа. Около машин стояли и разговаривали двое. Они неестественно следили за улицей из-за плеча друг друга. Круговой обзор. Один из них обратился ко мне по-немецки:
— Не хотите ли продать какие-нибудь западные наряды?
Я сразу узнал его. Это был тот самый лысый, с которым я разговаривал по видеотелефону. От него разило чесноком.
— Есть пара лишних рубашек, — отозвался я. — Шерстяных. Я мог бы их уступить, если это не запрещено.
— Договорились, — сказал лысый и открыл дверцу одной из машин. Я забрался в такси, и водитель с энтузиазмом газанул, въезжая на Октябрьский мост.
Над противоположным берегом нависло красное от огня и дыма заводских печей небо. Предприятия тяжелой промышленности Ленинского района работали и по ночам. На берегу у выезда с моста — огромный плакат «Балтийское море — море мира».
В такси сидели несколько мужчин в отсыревших пальто, и водитель с трудом вел перегруженную машину по обледеневшей дороге. «Дворники» со скрипом возили по стеклу мокрые снежные хлопья. Пассажиры замерзли, и кто-то из них постукивал ботинками по полу, восстанавливая кровообращение в ногах. Все молчали. Второе такси не отставало от нас, и, когда машину подбросило на дороге, его фары осветили лица людей, в компании которых я оказался. Лысый сунул в рот очередной зубчик чеснока.
— Любите чеснок? — спросил он, дыхнув мне прямо в нос.
— Если он еще не был в употреблении, — ответил я, но он не понял.
— У меня простуда, — пояснил лысый.
Русские уверены, что чеснок помогает от простуды.
Ногтем я соскреб иней со стекла. Мир вокруг лежал белый, как театральный задник, не тронутый краской. Снег шел без остановки. Ветер подхватывал снова и снова его белые хлопья и закручивал в огромные вихри, которые стирали последние карандашные штрихи этой ночи.
Прошло не меньше часа, а мы все еще ехали. В крохотных деревушках мерцали редкие огоньки. Дважды мы чуть не сбили лошадь, влачащую телегу. Когда наконец мы остановились, второго таксиста занесло на льду и он чудом не врезался в нас.
Остановились мы в чистом поле.
— Вылезайте, — скомандовал лысый. Я открыл дверцу, и ветер хлестнул меня по лицу, как колючая проволока. Оба такси приткнулись под деревьями за дорогой. Лысый предложил мне сигарету.
— Вы американец? — спросил он.
— Да, — ответил я. Не было смысла что-либо уточнять.
— А я поляк, — сказал он. В Латвии многие католики считают себя поляками. — Мужчина показал на водителя нашего такси. — И мой сын — поляк. Все остальные — русские. Не люблю русских.
Я кивнул, чтобы не спорить.
Лысый наклонился ко мне и задышал чесноком.
— Вы, я и мой сын — здесь единственные, кто работает на Мидуинтера. Остальные…
Известным всему миру знаком из сложенных пальцев он изобразил решетку.
— Преступники, — уточнил я, дрожа от холода.
Он затянулся сигаретой, облизав губы и обдав меня неприятным запахом.
— Деловые люди, — поправил он. — Таков уговор.
— Что за уговор?
— Через несколько минут на этой дороге появится военный грузовик. Мы захватим его. Они получат груз, а мы — документы.
— Что за груз?
— Продовольствие. Еда и питье. Здесь ничего не крадут кроме этого. Продовольствие — это единственное, что можно продать без разрешения. — Он засмеялся.
— Что за документы? — спросил я. — Нормы продовольствия? Накладные?
— Точно, — сказал лысый. — Лучший способ узнать численность подразделений, дислоцированных на побережье.
