Интересно, почему Ральф Пайк сам не доставил в Хельсинки ту коробку с яйцами, и не предстояло ли ему завтра ночью другое падение, о котором точно стоило побеспокоиться.
Сигне отправилась домой, высадив меня возле универсального магазина Стокманна. Я объяснил ей, что мне надо купить несколько лезвий для бритвы и носки, но на самом деле просто не хотел возвращаться в квартиру вместе с Сигне. Лучше, чтобы я временно отсутствовал, если Харви рассердится на нее за непослушание.
Когда я вернулся, Харви стоял на коленях посреди гостиной, прилаживая маленькие лампочки к багажнику машины Сигне.
— Чертовски холодно, — сказал я. — Как насчет кофе?
— Если повезет, — проворчал Харви, — то к середине ночи похолодает еще больше. Нам понадобится весь холод, какой только можно представить, чтобы лед был достаточно крепким и выдержал самолет.
Он явно ожидал вопросов, но я сдержался и не проявил никакого интереса. Я побрел на кухню и приготовил кофе. Голубая полоска неба давно стерлась, становилось темнее, и снег приобрел фосфоресцирующий блеск.
— Снег не идет? — спросил Харви.
— Нет.
— То, что надо, — одобрил Харви.
— Что-нибудь откладывается?
— Ничего не откладывается. Наш летчик пролетит и через гору тушенки. Больше всего я опасаюсь аварии внизу, на льду. Потеть, пытаясь срочно починить самолет, когда рассвет вот-вот нагрянет, как гром с неба, и этим кошмарным способом зарабатывать на жизнь — нет, друг, это не по мне…
— Можешь меня не убеждать, — сказал я. — Верю.
— Пассажир прибыл… ооо-уууу, — Харви попал отверткой по пальцу. Он сунул палец в рот, пососал, а затем помахал рукой в воздухе, словно отгоняя боль. — Он захотел где-нибудь отдохнуть.
— Что ты сказал?
— Что я сказал? Послушай, ты убедил меня, что с этим парнем случится через двадцать четыре часа. Я сказал ему, чтобы он погулял по городу до захода солнца.
— Он же вымотается ко времени вылета.
— А чего бы ты хотел? — спросил Харви. Правда, фраза звучала более энергично.
Я скорчил рожу в ответ.
— Не кривляйся, мальчик, — сказал Харви. — Ты у меня — звезда месяца. Гвоздь сезона. Ты нужен мне, чтобы показывать факты, как они есть.
— Благодарю за доверие, — сказал я. — Не запутывай дела только для того, чтобы доказать мою правоту.
— К чертям! У парня достаточно денег, чтобы снять номер в гостинице и отдохнуть.
— Во сколько он появится?
— У тебя что, плохо со слухом? Он не приедет сюда. Когда завтра утром русские его отловят, он честно признается, что ничего не знает о наших акциях в Хельсинки. А я сделаю все, чтобы подтвердить правдивость его показаний. Мы встретимся с ним завтра в девять тридцать вечера на другом конце города.
— А если он к тому времени устанет? Или улизнет?
— Я не стану плакать, парень. Все будет как надо. — Он прикрепил последнюю лампочку к багажнику и осмотрел провода.
— Помоги мне оттащить это железо в коридор. Потом посмотрим телевизор часов до девяти. Время есть.
— Годится, — откликнулся я. — Я не прочь немного поразвлечься, наблюдая за чужими страданиями.
Необъяснимое чувство охватывает пешехода, знающего, что между ним и морем лишь тонкий слой льда. Еще более странное чувство испытываешь, когда по этому тонкому льду едешь через Балтийское море на «фольксвагене». Даже Сигне немного нервничала, тем более что в машине нас было четверо, а лед где-то впереди кончался. Когда мы съехали на лед, Сигне и Харви долго изучали трещины и разло мы и пришли к выводу, что он вполне надежен.
Четверо нас было потому, что теперь к нам присоединился Ральф Пайк. Он все время молчал, с тех пор как мы подобрали его на открытом всем ветрам углу улицы, где дорога выходит из Хельсинки. Одет он был в длинное черное пальто и коричневую кожаную шапку с козырьком. Когда Пайк размотал шарф, я увидел под его пальто воротник комбинезона.
Мы ехали по замерзшему морю минут десять. Наконец Харви скомандовал: «Всем вылезти». Вокруг уже сгустилась ночь. Сверкал снег, в воздухе стоял какой-то гнилостный запах. Харви подключил к багажнику на крыше две батарейки и проверил контакт. Лампочки вспыхнули, но бумажные абажурчики делали их невидимыми с берега. Мне почудилось, что на юго-западе мерцают огни Порккала, так как здесь береговая линия поворачивает на юг, но Сигне сказала, что это невозможно. По-рккала слишком далеко отсюда. Харви измерил скорость ветра, а затем переставил «фольксваген» так, чтобы огоньки на крыше сообщили летчику направление ветра. Две лампочки он выключил, чтобы уточнить скорость ветра условленным сигналом.
