При последних словах он пристально посмотрел мне в глаза. Я выдержала этот взгляд. До сих пор я была уверена, что никто, кроме нас с Семеном, ничего не знает о том, что между нами случилось после разборки «У Иссы». Я, разумеется, молчала об этом, а насчет Семена я была уверена еще больше, чем насчет себя самой.
— Семена больше нет на нашей фирме. Он вынужден был уехать. Деньги свои он частично забрал, частично получит после. — Чертков в очередной раз неприятно ухмыльнулся и добавил: — Если вы с ним будете умницами.
— Он тоже помогал меня вытащить?
Взгляд Черткова стал очень жестким.
— Тебе никто не помогал! Все произошло своим путем, по закону и на основании действующих международных соглашений!
— А вы, Игорь Борисович, сейчас со мной — тоже на основании международных соглашений?
Мой собеседник вынул из внутреннего кармана красную книжечку и сунул ее мне в лицо. Разумеется, я даже не пыталась в ней что-то прочитать.
— Беседа с тобой входит в мои обязанности. Это нормальная процедура при моей должности и при твоих обстоятельствах. Понятно?
Я кивнула.
— И проходит эта беседа в соответствующем месте!
— У Семена действительно все в порядке?
— Все в порядке только у того, кого уже закопали! У тебя есть хороший шанс в недалеком будущем его услышать, а может быть, и увидеть. Он сейчас в Европе. Живет там, ездит по миру. Но по миру не пошел! Все, на сегодня эту тему мы закрыли!
— Что с моими домашними?
— Твоя дочь, мать и этот, как его… Рома в Москве сейчас не живут…
— Почему?
— Потому! Или тебе еще раз объяснить, что тебя, может быть, не все в этом мире любят? До сих пор не дошло?
До меня и впрямь только начало доходить, что обложена я, похоже, со всех сторон.
— У тебя теперь вместо квартиры дом в поселке. Как раз неподалеку от аэропорта. Разумеется, все под охраной.
— А как к этому отнеслась мама?
— Мать твою спрашивать не стали, сказали, что для твоего блага. Дом купили на твои же деньги, отремонтировали и обставили. Дарья здорова, ничем, кроме соплей, за все это время не болела. Пруд там какой-то есть, сосняк вокруг. Пусть воздухом дышат!
— Спасибо, Игорь Борисович! Я очень вам благодарна!
Он холодно кивнул.
— Теперь ты должна кое с кем познакомиться. — С этими словами он поднялся, и мы направились к двери, которую уже открывала нам мрачная толстая дама в форме.
— Все готово? — спросил ее Чертков.
— Так точно!
— Старший следователь прокуратуры Кеменкова, — вроде бы представил мне прокуроршу Игорь Борисович.
На мое «очень приятно» никто не отреагировал. Выпустив нас в коридор, следовательница подозвала стоящую в пяти шагах охранницу, и та с характерным лязганьем затворила за нами дверь. Мы двинулись по коридору.
Я была уверена, что, пока дело мое не будет пересмотрено по месту совершения преступления, мне предстоит провести в стенах этой тюрьмы не один месяц. Но это не так тревожило меня, как полное отсутствие связи с Леней и его семьей. Однако я решила все же не поднимать этот важнейший для меня вопрос прямо сейчас, а выбрать более подходящий момент.
— И с кем же я должна сейчас познакомиться? С паханшей?
— Я вижу, ты тщательно готовишься к новой отсидке — слова учишь! — хмыкнул Игорь Борисович.
— Обижаете, начальник!
— Ты идешь знакомиться с собой, дорогая, с самой собой!
— Меня переводят в психушку?
Чертков не посчитал нужным отвечать. Мы несколько раз повернули и оказались, очевидно, в женском отделении этого чудесного учреждения. К сопровождающей нас тетке присоединилась вторая, весьма крупная женщина с грубо выбеленными перекисью водорода стрижеными волосами. Судя по всему — охранница. Я не поняла — считалось ли, что они меня конвоируют, или я уже шла сама? Мы подошли к одной из камер, и все сопровождающие по очереди приложились к глазку. После Игоря Борисовича настала моя очередь. Эта камера тоже явно предназначалась для допросов. Размером она была меньше предыдущей, но стульев возле стола было не два, а три. На одном из них сидела молодая, одетая в тюремную робу женщина и неподвижно смотрела перед собой. На запястьях ее красовались такие же наручники, с какими я рассталась меньше часа назад.
