«Нет. У нас начинается становление дикого капитализма, начального капитализма. И идём мы к капитализму».
Но, по-видимому, моя настойчивость Лебедеву понравилась. Однако упоминание капитализма почти разозлило его. Лебедев резко заметил, что с капитализмом мы расстались в 1917 году.
«Я плохо учил историю?» — вопрошал Лебедев.
Он предложил мне ещё раз подумать и принести ему другой анализ, учитывающий его замечания о капитализме в России в прошедшем времени. Но чем больше я думал, тем больше убеждался в своей правоте, чувствуя себя великим первооткрывателем истины.
«Amigus Plato sed magis amica veritas — Платон мне друг, но истина мне дороже».
С этого времени я больше не принадлежал себе. Идея оказалась настолько поразительной, заразительной, объясняющей, что происходит, она захватила меня всего. Я написал новый анализ для Лебедева, в нём уже искал убедительные доказательства своей правоты. Но от этого анализа он отмахнулся, как от бессмысленного занятия. Всё же дал мне возможность заниматься, чем мне было интересно. Сейчас об этом смешно говорить, тогда нигде не находил понимания. Чувствовал себя одиноким в пустыне. Вообще-то скверное чувство. Тяжёлое. Оно меня толкало углубиться в изучение хода развития событий в других великих буржуазных революциях прошлого, пытаться найти в них общие закономерности. Мне удалось сделать открытие нового метода анализа исторических процессов, и на его основе создать целостную теорию развития политических процессов после буржуазной революции, становление капиталистических интересов, борьбы между ними за власть. На основе этой теории я написал в 1993 году книгу «Историческое предназначение русского национализма». Она была издана Жариковым в 1994 году.
Во-первых. Кто помнит то время. Тогда даже русский народный патриотизм был в фактическом полуподпольном существовании. Его шельмовали, оплёвывали, за него убивали. А уж открыто написать о русском национализме, и не просто о национализме, а его исторически неизбежной политической победе было сравни героизму. Буржуазная революция открывает эпоху перехода от феодализма к капитализму. А национальная революция государствообразующего этноса её завершает. Вкратце. После хаоса распада старой, сложившейся в эпоху земледельческого феодализма государственной власти, которая несёт в себе опору на земледельческие слои, на крестьянство, на первое поколение крестьян в городе — пролетариат, начинается хаос. Из хаоса безвластия выход лишь один — появление представительных собраний городской власти, избрание ими исполнительных учреждений для воплощения решений собраний. Однако реальная власть начинает формироваться вне этих собраний. Она формируется на основе захвата сокровищ, товаров, грабежа. Чтобы легализовать наворованное или награбленное есть лишь один способ, выбросить наворованное и награбленное на рынок, где через спекулятивно-коммерческие сделки превратить это в капитал и собственность. Не буду вдаваться в подробности, всё это очень подробно описано в моих книгах, брошюрах, статьях. Важно другое. Именно эти слои грабителей, воров, спекулянтов скупают СМИ, депутатов и поворачивают представительную, но в первую очередь исполнительную власть в выразителей защиты и продвижения спекулятивно-коммерческих интересов, как средства легализации их капиталов и собственности. Подчинив себе исполнительную власть, они осуществляют государственный переворот, устанавливают политическую диктатуру спекулятивно-коммерческих интересов. Для идеологического обоснования права на власть они после переворота делают либерализм базовой идеологией власти. Однако такая диктатура уничтожает товарное производство. Спекулянту выгоднее везти товары из-за рубежа и здесь накручивать наибольшую цену, создавать дефицит. У нас такой переворот произошёл 3–4 октября 1993 года. Это было повторение исторического государственного переворота во Франции в 1793 году, знаменитого термидорианского переворота. Именно после расстрела парламента в России 3–4 октября 1993 года я понял, я прав! И моя теория развития буржуазных революций работает. И я впервые в истории смог объяснить становление капиталистического государства после буржуазной революции, как национального буржуазного государства с демократическим самоуправлением».
