— Я пройду с вами, с вашего разрешения, — вежливо сказал папа, — тем более, все равно нужно подписать документы, а не на весу же это делать, верно, сэр?
Мистер Дурсль покраснел еще сильнее, но не впустить папу очень сложно. Честное слово. У него делается взгляд, как у… бультерьера, что ли? Я других подходящих пород и не знаю. Смысл такой: не пустишь — ногу откушу…
— Лили, идем, идем в дом… — засуетилась миссис Дурсль. — Где же ты была, что случилось?
— Нет, я не буду входить, — все тем же ровным голосом ответила Энн. — У меня очень мало времени. Так где Гарри?
— Вот он, — папа вывел на крыльцо Поттера — тот как-то странно щурился на свет. — Изволите ли видеть, мэм, был заперт в чулане под лестницей. Видимо, за какую-то провинность.
Энн отчетливо сглотнула.
— Нашалил немножко, — бледно улыбнулся мистер Дурсль. У него подрагивали руки.
— Пожалуйста, принесите вещи мальчика, — невыразительно сказал отец. — Насколько мне известно, у него должен быть довольно большой сундук и клетка с птицей… — тут он артистически зарылся в бумаги, — с полярной совой, ну надо же. Миссис Дурсль, вы пока что распишитесь здесь, здесь и здесь, ваш супруг не уполномочен, как выяснилось… Благодарю.
Энн смотрела на Гарри, я не видела ее лица, она стояла ко мне спиной. Гарри с откровенным недоумением глядел на нее и не торопился бросаться в объятия.
— Гарри… — сказала она наконец. — Ты меня не узнаешь? Я твоя мама!
— Она же умерла, — с большим чувством такта ответил тот.
— Нет, не умерла… Это очень долгая история, но ты все узнаешь! Едем скорее!
Я быстренько отодвинулась вглубь салона. Мистер Дурсль с пыхтением загружал в обширный багажник сундук Гарри и клетку с бедной совой. Миссис Дурсль слезливо прощалась с Энн и звала в гости. Но, по-моему, она была бы рада никогда больше не видеть сестру и ее сыночка.
— На заднее сиденье, — скомандовал папа Гарри, открыв дверцу, и тот неуклюже полез внутрь. — Обивку не пачкай. Черт, ведь новая машина, а эта проклятая сова весь багажник обгадит… Надо было у Фергюсона пикап взять.
— На собак ты почему-то не ругаешься, что от них шерсти полно, — ввернула я.
— Ну так это же наши собаки, да и пылесосом легко почистить… Энн, пристегнись и не оборачивайся. Все разговоры — дома.
Гарри съежился в противоположном от меня углу, поморгал, присмотрелся и… думаю, если бы папа не заблокировал двери, он выскочил бы из машины и помчался обратно в чулан под лестницей.
— Ну здравствуй, братец, — сказала я и широко улыбнулась. О, как долго я репетировала эту фразу и эту улыбку перед зеркалом! Выражение лица Поттера того стоило…
— Мэри, умолкни, — приказал отец. — Достань сэндвичи и термос. Но учти — увижу в салоне крошки или пятно…
— Знаю, папа, буду вылизывать языком, — вздохнула я. — Не беспокойся, у меня в рюкзаке клееночка припасена и салфеток тьма.
— Умница, дочка, — усмехнулся он и сосредоточился на дороге.
Поттер накинулся на еду так, будто голодал неделю. Впрочем, судя по его виду, так оно и было. Ну, на мою долю хватило, взрослым — тоже, и то хорошо… Все его попытки заговорить я моментально пресекала: злить папу, когда он за рулем, просто опасно. В смысле, от дороги-то он не отвлечется, но будет медленно закипать, а уж дома влетит и виноватым, и непричастным…
И тут случилось невероятное: что-то зашипело, щелкнуло, и динамик с вопросительной интонацией произнес несколько слов неузнаваемым голосом. Ух ты! У папы рация в машине! Как в старые добрые времена, по его выражению.
— Порядок, — ответил он в микрофон. — Понял. Да. Отбой.
Тут он чуть притормозил и бросил нам с Поттером:
— Оба пристегнуты?
— Да, пап! — ответила я, проверив, пристегнулся ли Гарри.
— Термос убрала?
— Убрала.
— Тогда держитесь покрепче, — сказал папа, и рванул с места так, что меня вжало в сиденье.
Нет, я знала, что он любит быструю езду, но не настолько же и не по такой дороге! Наверно, что-то случилось, а значит, лучше его не отвлекать… Поэтому я одной рукой вцепилась в подголовник переднего сиденья, другой — в ручку на двери, ногами покрепче уперлась в пол и взглядом посоветовала Поттеру сделать то же самое. И правильно: тяжелую машину заносило и швыряло (я искренне пожалела сову — как бы ее там сундуком не раздавило!), и так мы ехали до самого Миддлтона…
