2. В глубине души я вовсе не на 100 процентов уверен, что все еще люблю Агги. То, что случилось между ней и Саймоном, только открыло мне глаза на то, до чего я бы и сам дошел, если бы почаще задумывался — может быть, я ее больше не люблю. Может быть, я наконец ее забыл. Может, я просто раздул до невероятных размеров роль, которую она играет в моей жизни. В моем сознании она превратилась в нечто неимоверное — в Мою Легендарную Девушку. Если я не выясню, что она значит для меня, как я смогу быть уверен, что забыл ее?
3. Больше причин придумать не могу. По-моему, их больше нет.
Три причины, почему мне не стоит звонить Агги
1. Я могу обнаружить, что реальность вполне соответствует легенде и что я до сих пор больше всего на свете хочу, чтобы она вернулась, но сам я ей по-прежнему не нужен.
2. Если я приму решение в зависимости от реакции Агги, не значит ли это, что она опять победила? Я не хочу, чтобы Кейт оказалась утешительным призом. Она заслуживает большего.
3. Это просто очень неудачная мысль. Если я чему и научился в жизни, так это тому, что неудачные мысли не надо претворять в жизнь.
Последний раз достоверные известия о том, где живет Агги, дошли до меня через ее старинную школьную подругу Салли. Когда мы с Агги расстались, Салли, охваченная состраданием, сказала, что, хоть я больше и не с Агги, она бы хотела, чтобы мы с ней остались друзьями. Ухватившись за возможность заиметь своего агента в Аггиных рядах, я принял ее предложение и сходил с ней в бар, хотя она была ужасная зануда. Она работала компьютерным системным аналитиком, но о компьютерах никогда не говорила — единственной ее страстью были пешие походы по холмам и болотам. О них Салли могла болтать часами, что она и делала. Между рассуждениями о достоинствах различных молодежных общежитий в Озерной Области, которые мне пришлось вынести, я безжалостно старался выкачать из нее какие-нибудь сведения об Агги. И это мне удалось, но только до определенной степени — о личной жизни Агги она ничего не говорила. Согласно последним данным, полученным от Салли примерно после Пасхи, Агги переехала в Лондон, где получила работу какой-то младшей служащей в отделе прессы «Международной организации по амнистии». Она жила «где-то в Барнсе» (уточнять Салли отказалась). Спрашивать у Салли телефон Агги не имело смысла — хоть я и выслушал больше разговоров про туризм, чем Агги за всю историю их знакомства, Салли была предана Агги чрезвычайно. Я позвонил матери Агги и спросил номер у нее. По ее голосу я понял, что моя просьба ее обеспокоила. Воспоминание о том вечере, когда я Явился К Ним Домой Пьяный В Стельку, было все еще свежо. Несмотря на мои дурные предчувствия, номер она мне дала, хотя в ее голосе слышались нотки сомнения. Перед тем как попрощаться, она спросила, чем я занимаюсь. То, что я теперь учительствую, не только произвело на нее благоприятное впечатление, но и немного ее успокоило. Напоследок она сказала:
— Будь осторожен, и пусть у тебя все будет хорошо, Вилл, ладно?
И сказала она это от чистого сердца.
«Я чувствую себя неуверенно».
Я набрал номер. Гудок прогудел пять или шесть раз.
— Алло?
Голос был мужской и такой властный, что его обладатель наверняка зарабатывал в три раза больше меня. Мне пришло в голову, что это мелкий адвокат, который все выходные играет в регби.
— Алло, — сказал я слегка измененным, хорошо поставленным голосом. — Могу я услышать Агги?
— Она на кухне, — хрипло ответил голос. — Что ей сказать, кто звонит?
— Скажите, что это Саймон. — Я рассудил, что будет полным безумием заявить: «Скажите, что это Вилл, ее бывший парень. Она вам, наверное, про меня рассказывала. Нет, не тот, у которого очки, как у Моррисси. Я тот, у которого совсем крыша поехала».
— Привет, Саймон, — приветливо сказала Агги. — Какой сюрприз!
— Послушай, Агги, это не Саймон, это я, — признался я.
Она замолчала как громом пораженная, но тут же взяла себя в руки. Это она хорошо умела.
— Привет, Вилл, — сказала она. — Как дела? И почему ты притворяешься Саймоном?
— Ничего дела. — Я нервно намотал телефонный провод на руку. — А ты как? Все хорошо?
