Я навел кое-какие справки и выяснил, что Майкл приехал в США по специальной визе, выданной ему за какие-то выдающиеся заслуги перед американской армией в конце второй мировой войны. Заслужить такую визу, как я понял, можно либо имея стальные нервы и молниеносную реакцию, либо чертовское везение.
Со временем знакомство наше укрепилось. Землю я в конце концов ему продал, но встречаться после этого мы не перестали. Иногда в баре, иногда на моей холостяцкое квартире, но чаще всего - в его двухэтажном доме на берегу озера. У Майкла была жена - разговорчивая блондинка - и двое прелестных воспитанных сыновей. Однако, несмотря на семейный уют, он производил впечатление очень одинокого человека. Я заменял ему друга.
Примерно через год-полтора после нашей первой встречи он поведал мне следующую историю.
Как-то Майкл пригласил меня на обед в честь Дня Благодарения. После обеда мы разговорились. Беседа затянулась, и мы проговорили до позднего вечера.
После того, как мы обсудили обширный круг разнообразных проблем, - начиная от шансов кандидатов на предстоящих выборах мэра города и заканчивая многообразием путей исторического развития цивилизаций на других планетах, - Амалия, жена Майкла, встала и, извинившись, ушла спать.
Было уже за полночь, но мы никак не могли разойтись. Честно говоря, я никогда раньше не видел моего друга таким возбужденным. Не знаю, дала ли его возбуждению толчок последняя тема нашей беседы, или какое-то отдельное слово, но его словно прорвало.
Наконец, наполнив не очень твердой рукой наши стаканы в очередной раз, Майкл встал и бесшумно пересек толстый зеленый ковер, направляясь к окну. Я подошел и стал рядом с ним. Мы смотрели через стекло на город, оплетенный паутиной рубиновых, аметистовых, изумрудных и топазовых огней. Рядом с домом тускло блестела темная бездна озера Мичиган. Ночь была настолько ясной, что, казалось, можно было рассмотреть мельчайшие детали пейзажа на много миль вперед.
Над нашими головами сияло хрустально-черное небо, в бездонных глубинах которого сидела на хвосте Большая Медведица, и Орион .шагал куда-то вдаль по Млечному пути. Я просто физически ощущал, каким ледяным холодом веяло на меня из Космоса.
Возвращаясь к прерванному разговору, Майкл запальчиво произнес:
- Уж я-то знаю, о чем говорю!
- Неужели? - слегка усмехнувшись, я опять отпил из стакана. Да, что ни говори, но «Кингз Рэнсон»- действительно благородный успокаивающий напиток, терапевтические свойства которого особенно хорошо проявляются именно в такую пору, когда земля вот-вот содрогнется от надвигающихся холодов.
- Что бы ты сказал, если бы я ответил - да, внеземные цивилизации действительно существуют? - Он испытывающе взглянул на меня.
- Я попросил бы тебя тогда объяснить свое утверждение.
Майкл криво улыбнулся:
- Я, как и ты, родился на Земле, - медленно произнес он. -Я - существо с земной философией и психологией. А человек, попавший туда, - он указал на звездное небо, - если бы он вернулся назад… Ты знаешь, он стал бы совершенно иным. Идеи другой цивилизации завладели бы его мозгом, проникли бы в его кровь! Он принес бы с собой что-то качественно новое, он смог бы вообще изменить жизнь на нашей планете!.. - горло его перехватило от волнения.
- Продолжай, - тихо попросил я, давая моему другу время успокоиться, - ты же знаешь, мне нравятся твои фантазии.
Он настороженно оглянулся по сторонам и внезапно залпом допил свое виски. Ему это было совершенно несвойственно. Было видно, что он колеблется, что-то взвешивая про себя.
Затем Майкл снова заговорил. В его хриплом голосе вновь появился сильный акцент:
- Хорошо, если тебе так этого хочется, я расскажу одну фантастическую историю. Рассказ как раз для темной холодной ночи - он тоже холодный и темный. Но, ради Бога, не воспринимай его всерьез!
Я раскурил великолепную сигару из запасов Майкла и, пустив клуб дыма к потолку, приготовился слушать. Майкл сделал несколько порывистых шагов взад-вперед по комнате, не отрывая глаз от пола, словно он что-то потерял и теперь пытается отыскать. Затем он наполнил свой стакан и сел рядом со мной. Я пытался поймать его взгляд, но мне это так и не удалось - Майкл смотрел, не отрываясь, на картину, висевшую на противоположной стене. Эта грубая мазня, выполненная в чрезвычайно мрачных тонах, бросилась мне в глаза еще во время моего первого визита в этот дом. Она, по-моему, не могла бы понравиться ни одному здравомыслящему человеку, кроме Майкла. Сейчас он глядел на нее и, казалось, черпал в ней силы и смелость для своего рассказа.
