— А ты откуда? — спросил его другой мальчик, небольшого роста, с широкими плечами. — У тебя совсем нет восточного акцента.
— А откуда ему взяться? — Он вспомнил «легенду», которую твердо заучил, покидая больницу. — Это мой отец оттуда приехал, а сам я родился в Ирландии. Моя мать ведь ирландка.
— А она тоже врач?
— Нет, она монахиня… (О, кто меня за язык тянул!)
— Монахиня?! — сказали они в один голос. — Но как это? Ты что, шутишь?
— Моя мать — это не объект для шуток. Теперь она стала монахиней, понятно? Ее зовут сестра Бонавентура.
Мальчики смущенно переглянулись.
— А у тебя откуда такое имя?
— Гильгамеш. Так звали царя города Урука, в Месопотамии.
— Если ты не против, мы тебя будем звать просто Гилли, ладно?
— Ладно, мне все равно.
— Договорились, — сказал Бродяга, — а теперь смотри: вот этого типа зовут Лиам, он у нас просто энциклопедия, знает все на свете, включая всякую ерунду из древней истории и географии Австралии. А этот рыжий верзила, смотри, — он показал пальцем на стоящего у окна мальчика со светло-русыми волосами, — его зовут Эдан. Тоже — ума палата.
Все захихикали. Гильгамеш (простите, Гилли) не совсем понял, что тут смешного и почему Бродяга назвал этого Эдана рыжим, но засмеялся вместе со всеми.
— А ты какую музыку любишь? — «Рыжий» Эдан медленно подошел к ним.
Гилли пожал плечами.
— У нас там в нашей комнате есть хорошие диски. Мы эту комнату, знаешь, прямо с боем отбили. Устроили забастовку, пришлось им идти на попятный, И теперь это наша комната, только наша, учителя в нее просто не имеют права входить. Слушай, а ты вообще на Востоке этом был, да? Ну, ездил туда к родственникам? А то, говорят, там эта травка просто под ногами растет, рви сколько хочешь, да? А на базарах, говорят, ее тоже совершенно свободно продают, там это вообще считается нормально, да, скажи?
— Нет, не совсем так, — в первый момент Гилли не понял, о чем его спрашивают, — но у отца она иногда бывает. Сам-то он это дело не слишком любит…
— А что твоя мать про это говорит? Небось трепыхается по этому поводу?
— Ну, она… — Гилли замялся, — она человек вполне современный…
— Здорово! Надо же, и монахиня… А ты для нас прихватишь, если еще будет?
— Конечно.
— Пошли послушаем пленки — Эдан принес. Он у нас вообще по этой части ненормальный, его даже забрали в полицию в Слэне, на Роллингах. Слышал про это?
— Да, я читал про это в газетах.
Эдан смущенно улыбнулся и пожал плечами с небрежностью профессиональной кинозвезды.
— На, бери, кури, это, конечно, простые… Увы! А ты Дилана любишь?
— Дилана? Боюсь, я не слишком понимаю его стихи.
— Стихи? Ты что, это же музыкант! Ты что, не слышал о нем? Где ты провел последние десять лет, дитя?!
У Гилли не было ни малейшего желания отвечать на этот вопрос, и он ограничился презрительным смешком в адрес неизвестного ему Дилана. Да, надо быть осторожнее, это тебе не теорема Пифагора. Мысленно Гилли молился, чтобы перемена скорее кончилась.
— Ну а «Мит Лоф» тебе нравится? — настаивал Эдан.
— Не перевариваю! — Гилли надеялся, что эта тема будет наконец исчерпана.
— Да ты что?! Ты что?! Слушай!
Комната неожиданно наполнилась ревом мотоциклов, визгом и еще какими-то странными трубно-гитарными звуками Гилли инстинктивно закрыл уши руками и немедленно увидел написанное на лицах его новых друзей разочарование. Впрочем, неожиданно для себя самого он почувствовал, что в этой странной музыке что-то все-таки есть. Ведь не восемьдесят же ему лет, в конце концов!
— Ладно, порядок, Я просто не ожидал, — он опустил руки, — давай, сделай погромче!
— Психованный ты какой-то.
Гилли молча сел на пол, вытянул ноги и стал вслушиваться, мерно покачиваясь в такт. Курить ему не хотелось, но он не решился признаться в этом и теперь с отвращением втягивал в себя дым, стараясь, чтобы не проникал глубоко в легкие. Хорошо еще, что травки у них сейчас не было! Ведь небось и до этого дойдет. Неужели придется привыкать? А начни он сейчас объяснять им, что курить вообще вредно, а травку — тем более, его бы и слушать не стали. Слушать не стали… Гилли засмеялся, сейчас слушать не станут, а потом… Потом — кто знает, не зря же ему дали имя царя. Только вот куда он поведет их, этого он и сам пока еще не знал. Время, на все нужно время… Пока же, как сформулировал для себя Гилли первоочередную задачу, пока надо ко всему присматриваться и прислушиваться, а то он пока только и делал, что садился в лужу. Слушая разговоры мальчиков, понимал едва ли половину, ясно было лишь, что речь у них шла о музыке. Сам он не решался открыть рот, боясь закрепить за собой репутацию «психованного». Но, как ни странно, Бродяге, Лиаму и Эдану этот ненормальный новенький чем-то понравился, и они решили принять его четвертым в свою компанию.
