За те два года, которые Фидель провел в заключении, Нати пережила самое настоящее раздвоение личности. Одна ее часть была в Гаване, с семьей, а вторая находилась рядом с узником. Нати хотела разделить с Фиделем все тяготы его тюремной жизни. Благодаря ее необыкновенным письмам, ведомый ее пылкой и нежной душой, он, строчка за строчкой, приближался к свободе. Она подробно описывала ему все события каждого дня и даже часа. Ее письма были наполнены цветами, запахами и движениями… В этих письмах присутствовали живые люди, а не жалкие упоминания о них… И все это было окутано романтическим идеализмом, мечтами о справедливом обществе, о человеке в этом обществе.
Она щедро одаривала вниманием осужденного мятежника, посылая ему книги и сладости.
Нати отправила письмо Лине, сразу же покорив ее материнское сердце. Она написала также Раулю, младшему брату Фиделя. Тот ответил на внимание «сестренки» нежными письмами. Наконец, она предложила свою помощь Мирте и ее малышу.
Нати стала доверенным лицом мятежников, их Принцессой.
Фидель отвечал ей страстными письмами. Он читал книги, полученные от Нати, отправляя ей свои комментарии к прочитанному. Заполняя чистые страницы мелкими буквами, он возносился до удивительных высот человеческого духа, а затем принимался мечтать о потайной дверце Нати, которую он ни разу не открыл, и отдавал себя во власть онанизма.
Они вели регулярную переписку. Это был своеобразный, ни на секунду не прерывающийся разговор. Казалось, что оба они находятся на необитаемом острове. Один из островитян поучает, а другой внимает, боясь пропустить хоть одно слово учителя. Этот остров мог внезапно отдать швартовы и отправиться в рискованное кругосветное плаванье, увозя с Собой и этих двоих, растянувшихся на траве, — его, неутомимо декламирующего, и ее, с обожанием вслушивающуюся в волшебные звуки Его голоса.
Фидель вел переписку также со своей супругой Миртой. Иногда он, утомленный эпистолярным искусством, делал копии своих манускриптов. Однажды вечером тюремный цензор, расшифровывающий с помощью лупы два экземпляра письма, спутал адреса. Не исключено, что он сделал это умышленно. В результате этой ошибки (если она являлась таковой) Мирта узнала, что у него есть другая женщина. Это открытие доставило Мирте немало страданий. Она чувствовала себя оскорбленной.
А Нати, получив письмо, предназначенное жене Фиделя, вернула его, даже не распечатав. Такова была ее месть.
Почти сразу же после условного освобождения Фидель получил развод. А Нати продолжала оставаться женой доктора Орландо, который не видел причин для развода в этой платоническо-идеологической любви.
После долгих месяцев эпистолярного неистовства любви Фидель причалил в уютную и надежную гавань ласковых рук и нежного взгляда Натали. Он, наконец, обрел пристанище в объятиях этой пламенной и преданной женщины и пообещал своей зеленоглазой звезде, проникшей теплыми лучами в его сердце, подарить ей все сияние, весь блеск и все величие земли, на которой им обоим довелось родиться и жить.
Они тайно встречались на квартире, снимаемой третьим лицом. Именно там, на этой квартире, однажды после полудня была зачата Алина.
Несколько месяцев спустя, во время ссылки в Мехико, Фидель узнал о беременности Нати, ответственность за которую пылкая возлюбленная с нежностью приписывала ему. У него были сомнения, и он назначил ей встречу в Нью-Йорке, надеясь на ее скорый прилет. Увы! Фидель не учел того, что беременная женщина — это не воздушный шар, который, расставшись с балластом, может легко подняться вверх.
Нати не приехала, и он почувствовал себя разочарованным и обманутым. Но разве можно было сомневаться в этой женщине, зная ее силу самопожертвования? Она бы, конечно, обязательно прилетела, если бы не была приговорена к абсолютному покою в связи с приближающимися родами.
Нати в самом деле была вынуждена бездействовать. Какой бы своенравной и норовистой ни была новая зарождающаяся жизнь, она все же не в силах была нарушить законы всемирного тяготения. Благодаря монументальной неподвижности и многочисленным подушкам эта новая жизнь пришла в мир в положенное время и в нормальном состоянии. Поток крови, более неистовый, устрашающий и опустошающий, чем само землятресение, оставил без сил двух женщин — маму и дочь. Это произошло 19 марта 1956 года.
