Я попросила Фиделя освободить родственников Панчито из тюрьмы. Не знаю, что произошло, но на следующий день мальчишки уже не было в нашем доме. В те дни я не раз обращалась с просьбами к Фиделю. У людей было много проблем и отличный нюх на местонахождение Команданте. Они подстерегали его у отеля «Хилтон», зная, что он любит подниматься на двадцать пятый этаж. Но Фидель скрывался в подземной автостоянке. Они поджидали его на одиннадцатой улице, но вся улица была оцеплена. И тогда эти люди стали ожидать Фиделя по утрам возле нашего дома.
Они ждали, когда я выйду в сад, а потом по очереди, строго соблюдая дисциплину, подходили ко мне.
— Малышка, передай, пожалуйста, Фиделю это письмо.
— И это.
— И это тоже.
Я передавала ему целые пачки писем, которые он рассовывал по карманам. А потом Фидель стал оставлять письма на столе возле кресла, в салоне. А моя прекрасная Фея попросила прекратить эти глупости, потому что Фидель не мог сам решить все проблемы, ведь он был перегружен работой.
Мне, конечно же, было известно о занятости Фиделя, впрочем, знала я и о том, что все другие люди тоже были очень заняты Социалистическим соревнованием, добровольным трудом, митингами на площади Революции. Но с некоторых пор я стала думать, что дело не только в занятости Фиделя. Я решила, что Команданте просто злой по отношению к этим людям. Мое сердце сжималось от жалости к этим просящим женщинам, мужчинам, старикам. Я продолжала продавать им лимонад, чтобы заработать себе на полдник несколько монет и чтобы утолить их жажду. Я все так же принимала от них письма для Фиделя. Но теперь я стала прятать все их горести, излитые на бумаге, в самых разных уголках своей комнаты — под матрацем, между стопками чистого белья, в ящиках.
В письмах говорилось об отцах, сыновьях и братьях, расстрелянных Раулем или Че. О людях, у которых отобрали имущество — аптеку, скобяную лавку, дом. О женах, которые не могли покинуть остров, чтобы встретиться с высланными из страны мужьями. О больных матерях и отцах, которые ждали своих детей.
После того как Тата желала мне спокойной ночи, а мама валилась с ног от усталости, я принималась читать эти письма, из которых вырывались тяжкие вздохи и лились горькие слезы. Я читала о людских горестях, и сердце мое разрывалось от печали и скорби. Я сгибалась под весом многотонной человеческой печали и чувствовала себя опустошенной.
Эти письма оказались едва ли не первыми из того, что я прочитала самостоятельно. Кроме них, я тогда прочла «Мемуары» графа де Романонеса, две или три старые книги, оставленные моей сестрой, и журнал «Пионер», приведший меня в ужас. Я продолжала читать, надеясь найти в книгах что-нибудь полезное для себя. Но мои надежды оказались тщетными.
* * *
Селия Санчес, по прозвищу Змея подколодная, гипнотизировала Фею, как удав кролика. Она была начальником бюро Команданте. Все также знали ее как соратницу Фиделя, «сражавшуюся с ним бок о бок в Сьерре». И лишь немногим было известно, что Фидель пользовался ее знахарскими услугами. Команданте доверял своей соратнице многие секреты. Для оказания влияния на людей у этой колдуньи имелся свой собственный метод.
Волосы у Селии были всегда взлохмачены. Она собирала их в пучок, и называлась эта прическа «конский хвост». Этот непослушный хвост спадал то на одну, то на другую сторону вытянутой, как яйцо, головы. Из-под платья у Селии постоянно выглядывали кружева комбинации. Ноги у колдуньи были очень худые. Носила она туфли на тонких, высоких каблуках. Вкус у этой женщины полностью отсутствовал. При ее виде сразу вспоминались служащие женской транспортной полиции, которых прозвали попугайчиками за униформу кричащего цвета.
Многие люди были обязаны Селии головокружительным взлетом, а многие, наоборот, ошеломляющим падением. Как только эта женщина замечала, что кто-то слишком приблизился к Команданте, она тотчас же принимала самые решительные меры по наведению порядка. Команданте должен был принадлежать ей.
Фея и я стали мешать Селии Санчес. И я не удивилась, когда мы получили приказ отправиться в Париж. Мама так прокомментировала это известие:
