– Ага, феминистки термин «мизогиния» через слово повторяют. Не любишь ты женщин, Павел.
– Рита, я скромный научный сотрудник, историк кинопроцесса, Америка, XX век. Интересы мои далеки от суровой борьбы феминисток за политические права. Наслышан, что все началось с уличных беспорядков, истерики и визг в ходе борьбы за право выбирать мужчин в парламент, на самом деле – трансформации либидо, женщинам хотелось самим выбирать мужчин, но я не углублялся. Говорю первое, что в голову приходит.
– Паша, я с тобой почти согласна, но не как теоретик. Как практик. Практика и теория в женском вопросе почти не имеют точек пересечения, параллельные прямые. Ладно, оставим суфражисток в покое, тем более что они давно RIP, мизогиния твоя пусть на твоей совести останется, а моя Наталья Петровна – проблема сегодняшнего дня. Ну, то есть вчерашнего, свою лепту я внесла, умиротворила, но ситуация у нее нерешаемая. Нет решения! А началось с того, что красавице с вполне умеренным IQ – не идиотка, но и не Софья Ковалевская, достался в мужья герой-любовник с развитым интеллектом, сволочь, проще говоря. И внушил ей эту самую идею насчет «свободы в союзе равных». Убедить Наташу нетрудно. Герой трахает все, что движется, не разрушая гнезда, не покидая лона семьи. И Наташа имеет право ему изменять, сколько душе угодно. То есть духовно они близки, а любовников – сколько может освоить, нет претензий. Наталья пока красавицей с инфернальным, – Павел снова поморщился, – взглядом была, от претендентов «кто на что» отбоя не было.
– Это у тебя вечно претенденты «кто на что», без трансфера, пожалуйста.
– Выражение у меня такое, в общем, любовниками волоокая Наталья была, как Федор Михайлович выражался, «окружена». До поры до времени. Начался период волшебного «за сорок», окружение поредело, постепенно и самые стойкие ухажеры исчезли, и осталась наша Наташа «удачно замужем». А муж по-прежнему скачет в разные стороны, как задорный козел, бодрая улыбка по утрам.
Наташа теперь пациентка, окружена армией психологов. Не думаю, что мой тренинг ей чем-то помог, совет можно дать один: «Срочно разводись!». Правило тут одно: как пошел процесс компостирования мозгов рассуждениями о свободном браке – так и бежать надо было на все четыре стороны и куда глаза глядят. В самом начале Наталья ни о чем, кроме нормальной жизни, не мечтала. От женихов отбоя не было.
– Но выбор сделала неправильный.
– Завоеванное право свободного выбора. Хороша была Наташа, краше не было в селе, и привет ей от изысканной женщины-теоретика, писательницы с крепкими нервами Симоны де Бовуар.
* * *
Долгие годы общения – когда-то у Павла голова кругом шла от одного появления Риты, смотреть на нее спокойно не мог. Предложить бы руку и сердце вовремя, но не решался, Уж кто «окружена», так это Рита, не пробьешься сквозь заградительный отряд обожателей, она с одними дружила, с другими спала, но голову морочила всем.
Ее уж точно кроме свободы ничего не интересовало, но сама Рита объясняла проще: мне столько нужно успеть, на серьезные отношения попросту нет времени! Павел ждал удобного момента, но какое там! Очередная стрелка, бурный обмен новостями, вернее, Ритин рассказ о животрепещущей проблеме, актуальной на момент проговаривания. И убежала – дела, дела!
Аскетичный мыслитель Павел нравился женщинам, смуглолиц, крепко скроен и ладно сшит, задумчивый взгляд шоколадно-карих глаз пронзал собеседника насквозь, ирония и вкрадчивая мягкость привлекала многих, но соглашаться на союз «от взаимного одиночества» не спешил. То ли яростная смесь кровей, восток и запад схлестнулись, гены смешанные, отдельный сказ, как его предки находили друг друга. Карта мира! Предки степные и горные вперемежку – генеалогическое древо фантастическое – что там ни говорите, а генетика рулит. Спокойствие стоика, наблюдательность скептика, но за внешней размеренностью поведения в нем скрывался темперамент настолько бурный, что очередная барышня раздражала спустя два часа после знакомства; все рьяные, замуж и срочно, это бесило неимоверно.
Вот его Рита… Ах, вот его Рита… Иногда его Рита прыскала от хохота, видя золотнику обручального кольца на безымянном пальце его правой руки, хоть и знала, что это память об отце, ушедшем нелепо и рано, и Павел носит его только в периоды отчаяния.
