Единственное знакомое слово, которое он произносил часто, было «ача», что, судя по интонации, означало что-то вроде «хорошо, ладно». Потом прозвучали имена — Сунил Кханна, Каришма, Лаванья. Увидев меня, он улыбнулся, и, произнеся еще пару раз «ача», закончил разговор.
— Я решил навести справки о семье Кханна и о той пакистанской девочке, что жила в этом доме после них. Если все эти смерти были на самом деле, они должны оставить документальный след.
Взяв со стола дневник и ключи от «Махиндры», Санджай ободряюще улыбнулся.
— Не переживай. Все будет хорошо.
— Ты куда?
— Меня просили привезти дневник. Я скоро вернусь. Пойди, поешь чего-нибудь.
Я осталась стоять в тени веранды, когда Санджай уходил по черно-белой плитке двора, залитого ярким солнцем. Я чувствовала себя одинокой, брошенной, но не решилась сказать об этом. На сегодня истерик хватит. И так показала себя во всей красе.
У двери мужчина обернулся, и я поймала его встревоженный, даже потрясенный взгляд, который он тут же спрятал. Я поняла, что произошло что-то страшное, шокирующее, но меня не хотят пугать.
В животе все оборвалось и ухнуло вниз.
Меня затошнило.
Я легла на диван, прижав подушку к груди, и принялась ждать.
Что-то непременно случится. Наши злоключения не кончились.
Я не удивилась, когда на улице послышались крики.
Я продолжала лежать, когда к голосам присоединился топот ног.
И даже не вздрогнула, когда в мою дверь заколотили.
— Сия! Сия!
Словно сомнамбула пересекла двор и немного помедлила у двери, прежде чем ее распахнуть.
— Сия! Беги к реке! — Губы Анилы тряслись. — Джип с твоим женихом упал в воду. Пробил ограждение и перевернулся.
Я превратилась в камень. Ни руки поднять, ни ноги.
— Он жив? — Мой язык еле ворочался. Великий холод сковал сердце, остановил поток крови. Я чувствовала, как кристаллики льда разрывают плоть.
— Ой, прости меня! Надо было сразу сказать! — запричитала Анила. — Он жив, жив!
Сил не было. Я так медленно шла, что, когда добралась до места аварии, туда уже подогнали трактор. Его рычание эхом разносилось по воде. Слышались возгласы и крики, но в них не было налета трагедии. Лишь желание помочь и исправить случившееся. Я узнала голос Санджая, который отдавал четкие команды. И начала понемножку оттаивать. Сначала развернулись легкие, и я смогла дышать глубоко, потом сердце забилось ровнее, и туман, который окружал меня коконом, растворился в воздухе.
— Ты зачем здесь? — первое, что я услышала от Санджая, увидевшего меня в толпе любопытных. Он обратился ко мне по-русски. — Ты же больна. Быстро иди назад.
— Где дневник? — произнесла одними губами.
— Его унесла река.
Только я заметила, как стало тихо? Даже рев трактора прекратился. Все смотрели на нас.
Анила взяла меня за руку и потянула в сторону нашей улицы.
Я повиновалась. Шла и чувствовала, как взгляды прожигают спину.
— О вас уже все говорят, — шепнула Анила. — Ты уверена, что он женится на тебе?
— Я, наверное, вернусь домой. К маме.
— Может, и хорошо, что не женится, — произнесла Анила. — Раз он не жених, то и ты не невеста.
«Сестра» переживала.
— Рано плести погребальные гирлянды.
— Хорошо. Не буду.
Возле двери Анила остановилась, было заметно, что она опасается пройти в дом.
— Бабушка сказала, что ты нашла дневник.
— Его больше нет. Он утонул.
— Правда, что в нем не было ни слова?
— Правда.
Я прошла через двор и буквально упала на диван. Мысли отсутствовали. Повернувшись к спинке лицом, обхватила руками подушку и дотронулась руками до чего-то мокрого. Рассмотрев, закричала, срывая горло.
Под подушкой лежал дневник.
— Сия, что случилось?
На веранде стояла Анила, а я сидела на полу и кричала, пальцем показывая на дневник, чьи атласные ленточки побурели от грязной речной воды.
— Кто-то принес его сюда. Выловил из воды и принес, — шептала Анила, пытаясь меня успокоить. Она сидела рядом и гладила меня по спине.
В моей несчастной голове все смешалось. Я понимала, что Анила права, но тут же возникали вполне обоснованные сомнения. Кто из жителей знал, что дневник принадлежит мне?
— Глупая. — Анила говорила со мной как с ребенком. — А кто еще на нашей улице пишет по-русски? Здесь, кроме тебя, иностранцев нет.
