– При чем же здесь курс корабля?
– Вот и приходится, дочка, ухо востро держать. Эти нахальные янки тут поблизости «мир насаждают».
– Да разве миротворческие цели у них могут быть?
– Все знают: Израйль под их крылышком на Ливан напал, чужую страну захватил, всех неугодных – за колючую проволоку в концлагеря. По нацистскому рецепту, по какому немало людей при Гитлере погибли. А теперь в такие же концлагеря для арабов. И только за то, что они арабы! Американцы переговоры там затеяли и сами в них как посредники участвовали, а в лагерях для беженцев из Палестины – резня, тысячи убитых женщин, стариков, детей.
– Так ведь не американцы же!
– Как же! Они даже возмущались, слезы лили, а сами потихоньку Израйль по головке гладили. А потом…
– Что потом?
– Еще полтора года назад во главе с американцами высадились в Ливане натовские миротворческие силы.
– Чтобы не было междоусобной войны.
– И началась там другая «миротворческая», «в одни ворота».
– Почему «в одни ворота»? Что за футбольный язык?
– Да потому, что в эти минуты, когда мы мимо плывем под советским флагом, корабли шестого американского флота подошли к ливанской столице и расстреливают ее из артиллерийских орудий. Вот тебе и миротворцы!
– Какой ужас! По радио слушаешь, не чувствуешь, что это рядом!
– Кстати, о футбольном языке. Адмирал с линкора «Нью Джерси» хвастал, что один снаряд, выпущенный с его корабля, оставит воронку размером с футбольное поле. Видишь, какие «миротворческие футболисты»! Но беда в том, что кратеры с футбольное поле образуются не на спортивных площадках, а в густо населенных жилых кварталах города и прилегающих к нему деревнях. И мирные жители превращаются в угольки. И некоторое время даже светятся в темноте. Вот какие «пальмовые веточки»!
– Но как это возможно? Как на это весь мир смотрит?
– Невозможно, но происходит, потому что твои янки во всем мире считают себя и полицейскими и хозяевами.
– Почему мои! – возмутилась Аня. – Никакие не мои! Я просто не понимаю.
– А они понимают, что им стрелять безответно по городу сподручно с кораблей. Свой «военный бизнес» предпочитают делать с комфортом. А дома у себя войны сто лет не нюхали, только богатели от нее твои американцы.
– Капиталисты и рабочие – не одно и то же. Зачем ты так?
– Хочу пронять тебя, а ты своего Андрюху проймешь. Так почему я так строго за курсом слежу? Да потому, что эти «джинсы-джимсы», чтобы им, их «кровавому миротворчеству», никто не помешал, объявили зону вокруг своего флота особой и всякий появившийся в ней корабль или самолет – вражеским.
– Как так вражеским? Войны нет и формальных врагов у Америки быть не может!
– Не может. Верно! Сенат американский войны не объявлял. Но «миротворческими делами» с уничтожением во имя их мирных жителей заниматься не возбраняется, как видим. Для этого твоим американцам санкции сената не требуется. Зачем война, если воевать можно и без ее объявления? Напал во имя непрошеной «свободы» на чужой народ. Напал «во имя мира» на чужую землю. Впрочем, не «нападать с помощью оружия», а, по терминологии того адмирала, «играть в футбол в одни ворота». Безнаказанно притом и без свидетелей в виде нежелательных кораблей или самолетов в зоне. Вот и я не имею права командой рисковать, под их миротворческий прицел попасть. Приходится за курсом следить, чтобы в «преступную мирную зону» ненароком не попасть.
– Это ужасно, что ты рассказал. А я знала, как «не знала»!
– А ты говоришь: американцы!
– Не все же такие!
– Не все, но дающие приказ и делающие бизнес на войне – таковы! Им кровь с рук не отмывать. Она где-то там на суше проливается. Даже в бинокль не видно. У них дело техническое, подал снаряд в казенную часть, нажал спуск, от грохота ухмыльнулся, и опять заряжай. В день по полтысячи выпускают. Производительность труда, как у Форда! Да ты прислушайся. До нас грохот канонады докатывается.
– Я думала, где-то там гроза.
– Не гроза, а угроза, и не тайная, а явная. Так что пусть лучше ваша «американская тайна», которую твой Андрюха выдумал, тайной останется.
На капитанский мостик по крутому трапу взлетел взволнованный радист в распахнутом кителе, Анин знакомый, молодой паренек, рыжеватый, кудрявый, радиолюбительством увлекался:
