– Я предпочитаю такое место, где было бы поменьше работы и побольше денег. Но почему ты так копаешься и до сих пор не можешь устроить меня? А еще когда-то заводил шашни с Амелией! Ведь она теперь жена «Лошадиной челюсти».
– Тише, тише! – смутившись, пригнулся к столу Генри. – Ты же знаешь, что мисс Амелия просто дружила с Мери.
– Знаю, – нехорошо засмеялся Джемс. – Но ты так был ей предан, что даже голосовал за туннельного губернатора, потому что ей этого хотелось.
– Неправда, Джемс, я голосовал за работу, которую мы с тобой получили здесь.
– К черту работу! Я понимаю еще, когда на эту проклятую Аляску шли за золотом. Тогда можно было и померзнуть и поголодать.
– Правильно, парень! – опять вмешался здоровый детина с железной дороги Бильта. – Прежде сюда бежали, чтобы набить себе карманы золотым песком. Но теперь не те времена. Теперь сюда бегут, чтобы набить себе брюхо солониной. Но это все-таки лучше, чем ходить по Нью-Йорку с пустым желудком.
– Мне удалось повидаться с миссис Кандербль, – тихо продолжал Генри. – Она обещала замолвить за тебя словечко, как только ей удастся увидеть мужа.
– Что, разве ей это редко удается?
– Да, она рвет и мечет, что совсем его не видит. А когда Амелия вне себя, то плохо приходится всем ее служанкам, да и мужу нельзя завидовать. Работает, как лошадь, а…
– Именно как лошадь! – злобно перебил Джемс. – Он и нас заставляет работать и жить, как скотину.
Джемс встал, отодвигая пустую тарелку. Генри тоже поднялся.
– Какая бы ни была работа, это все-таки дело для рук, – сказал он.
– Тебе обязательно хочется что-нибудь делать? – насмешливо спросил Джемс.
– Хо-хо-хо! – засмеялся за соседним столом начавший хмелеть детина. – Хотел бы я посмотреть на того, кому хочется что-нибудь делать! Хо-хо-хо!
– Я не говорю этого, – сказал смущенный Генри, оправдываясь. – К необходимости работать я отношусь так же, как и каждый из нас. Но я хочу иметь заработок, и мышцы мои требуют работы. В Нью-Йорке я не знал, куда девать свои руки.
– Хо-хо-хо! Он не знал, куда девать свои руки! Надо было засунуть их в карман! – кричал пьяный.
– Мне так и приходилось делать.
– Да не в свой карман, хо-хо-хо! А в чей-нибудь, в котором было бы не так пусто, как в вашем. Хо-хо-хо!
Бутылки на буфетной стойке зазвенели от общего хохота. Покрасневший Генри не знал, куда деваться.
– Пойдем сыграем в рулетку. Ведь у тебя сейчас, по крайней мере, есть деньги. – Джемс покровительственно положил руку на плечо брата.
– Нет, Джемс, – возразил Генри, – ведь мне уже пора ехать в туннель. Я только хотел повидаться с тобой.
Братья вышли из салуна, кутаясь в шарфы. Джемс не переставал ворчать, проклиная Герберта Кандербля – виновника бед и несчастий всех работающих на строительстве Туннель-Сити. Перед ними тянулась прямая широкая улица – неизменная во всех американских городах Мэйн-стрит. Близнецы-коттеджи обступали занесенную снегом асфальтированную дорогу.
Сзади послышались автомобильные гудки.
– Едут, везут! – со злостью обернулся Джемс.
Они отошли в сторону. Мимо со свистом пронесся неимоверно длинный грузовик. Он походил на занесенный снегом барак, сорванный ураганом и несущийся теперь по ровной снежной дороге. Комья снега летели из-под гусениц. Кусок льда попал в Джемса и вызвал новый поток ругательств.
Со свистом пронесся другой грузовик.
– Тюбинги, – сказал Генри.
– Лучше бы это было виски, – заметил Джемс.
– А все-таки этот Кандербль умеет наладить дело, – сказал задумчиво Генри. – Грузовики несутся и в пургу и в дождь, и даем и ночью. Тюбинги для туннеля доставляются строго по расписанию. Сколько тысяч миль приходится пройти этим машинам!
– А мне совершенно безразлично, сколько миль они пройдут. Я не шофер, а грузчик. Я получаю не с пройденных миль. По мне, лучше, если бы они все застряли в пути. По крайней мере, мне платили бы тогда за простой и не пришлось бы надрываться.
– Это верно, – нехотя согласился Генри, – но все-таки…
– Когда идет в туннель пассажирский бас? – спросил Джемс.
– Уже скоро. Мне надо поторапливаться.
– А это очень страшно – ехать под водой? Мне кажется, я не смог бы жить там целую неделю.
