Впереди из-за леса показалось море. Оно было ровное и гладкое, как степь, и белесое, будто освинцованное. Только даль была испещрена оспинками барашков. Коля не мог оторваться от этого зрелища. Вот оно, настоящее полярное море! Еще немного – и поезд скроется под водой, уйдет на сто метров в глубину океана. Но где же льды?
Отыскивая глазами воображаемые арктические льды, Коля проглядел, как поезд подъехал к станции Арктический мост. Конечно, это могло случиться только потому, что станция оказалась у него за спиной.
Коля оглянулся и увидел повсюду головы людей, флаги, плакаты. Грянул оркестр. Ребята спрыгивали с платформы и бежали рядом с поездом. Коля тоже спрыгнул и едва не растянулся на перроне. Шагая рядом с поездом, он поглядывал на толпу, стараясь угадать, какое впечатление производит его картина. Коля прибавил ходу, чтобы догнать платформу, на которой видел Никифора Ивановича, с торжественной суровостью державшего развернутое знамя – дар светлорецких рабочих. Вдруг он остановился, словно налетев на столб.
Прямо перед ним стояла группа людей, таких знакомых ему по фотографиям и кинохронике. С полураскрытым ртом он в упор разглядывал их.
Это, конечно, Корнев Степан Григорьевич, старший брат. А это кто? Такой черный, глаза блестящие. Конечно, знаменитый Авакян, главный энергетик, строитель атомных электростанций. А это, наверное, партийный руководитель строительства Денисюк, огромный, добродушный.
Пока Коля глазел на руководителей строительства, с ним поравнялся последний вагон поезда. На подножке специального салон-вагона стояла красивая стройная женщина и махала Коле рукой. Коля обомлел от изумления. Женщина спрыгнула на ходу и бросилась к Коле. Коля непроизвольно расставил руки и обнял ее.
– Ой, простите! – весело воскликнула она и расхохоталась. – Я, кажется, на вас налетела?
– Слушай, нехорошо, молодой человек: я объятия раскрываю, а ты обнимаешься. Почему так делаешь? – послышался сзади голос Авакяна.
Коля отпустил смеющуюся женщину, не зная, куда деться от смущения. Сломя голову бросился он догонять поезд. Легкий аромат духов преследовал его.
Коле стало весело. Ведь он только что видел живых, самых настоящих строителей туннеля! Слышал голос одного из них и даже столкнулся с живой Анной Седых – он уже сообразил, что это была она, – с Анной Седых, построившей знаменитый ракетный вагон и проектирующей «челночный» полет на Луну.
Скажи – так никто ж тебе не поверит!
А поезд, сменив локомотив, уже двинулся дальше. Коля едва догнал платформу Никифора Ивановича и вскочил на нее. Широко открытыми, радостными глазами смотрел он перед собой. Все получилось не так, как он думал. Никакого митинга не было – ну и правильно! Тут темпы нужны, а не парадные речи.
Поезд уже спускался в выемку, сделанную в земле. За ее стенами исчезали и станционные постройки, и ажурные подъемные краны-деррики, четко выступавшие на фоне моря.
Коля Смирнов и его товарищи стояли неподвижно, торжественно. Электровоз приближался к отвесной стене, похожей на неприступную скалу. Внизу, у самого ее подножия, чернели два маленьких пятна.
– Туннель, – шепнул Коля, схватившись за полу тужурки Никифора Ивановича.
Тот стоял как на параде, косясь на черные отверстия, похожие теперь на два темных, загадочных глаза.
Когда электровоз скрылся в отверстии туннеля, в толпе, оставшейся на станции, прокатилось «ура!».
Аня крепко жала руки Степану Григорьевичу, Сурену, Денису.
– Поздравляю, поздравляю, друзья! Наконец мы дожили! Стройка большого туннеля началась!
– Пожалуй, вы не вполне правы, Анна Ивановна, – заметил Степан Григорьевич, задерживая ее руки в своих. – Стройка началась уже давно. С того самого момента, как правительство решило построить специальные канатные заводы, выделило для туннеля крупнейшие доменные и мартеновские печи, закрепило лучшие прокатные станы.
– Согласна, согласна! – смеялась Аня. – Но все-таки с началом прокладки большого туннеля я вас поздравляю! – И она еще раз крепко потрясла обеими руками большую руку Степана.
– А, дивчина! – загудел басом Денис. – То добре надумала к нам в такой торжественный день заглянуть.
