– Так он еще и женат?
– Ну а ты думала? Разве достойный взрослый мужик может быть не прибранным к рукам? Хронические холостяки всегда казались мне подозрительными, – деловито объяснила она. – Ну ничего, это дело поправимое.
– А с Антальей что? Ты вроде сказала, что вы вместе собираетесь?
– Ну да… Уже под утро, когда мы лежали, обнявшись, на ковре, он сказал: Людка, мол, хорошо-то как… Сейчас бы оказаться с тобой на теплом песочке, у моря, где-нибудь в Анталье! Я себе загадала, что мы непременно поедем. Вот только денег подкоплю.
Мешанина ее представлений о жизни плясала перед моими глазами пьяной каруселью. Я даже встряхнула головой, чтобы угомонить этот бессмысленный поток сюжетов и лубочных картинок.
– Постой-постой, но ты начала с того, что он банкир? Думаешь, у него не хватит денег на то, чтобы вывезти любовницу на турецкий курорт?
– Просто я хочу показать, что я – самостоятельная взрослая женщина, – сжала накрашенные губы Людка, но по грустинке, вдруг всплывшей из самой глубины ее глаз, я поняла, что она и сама в замешательстве. Впрочем, она быстро перевела разговор на другую тему: – Ну а ты как?
– А я решила увеличить грудь, – без реверансов пошла я в атаку, плюхнув на стол рекламные каталоги Luxis. – Представляешь, мне изменил мужчина. С… ладно, неважно с кем, но она гораздо меня младше. И вот теперь я чувствую себя такой неуверенной, и с этим надо что-то делать.
У нее заблестели глаза, очередная порция отдающего сивухой ликера перекочевала в ее рюмку.
– Даш, но ты… Я всегда думала, что ты другая.
– Какая? – прищурилась я. Неужели она сейчас начнет говорить о моей независимости? Неужели такие, как она, могут вообще понять мотивации таких, как я?
Но она всего лишь сказала:
– Думала, что ты скучная! Знаешь, а я ведь сто лет сама об этом думала. Просто как-то страшновато… Столько случаев… Вот я недавно смотрела одну передачу, про женщину, у которой после такой операции одна грудь уехала на пмж в подмышку.
– Ты еще скажи, что читаешь желтые газеты, – презрительно хмыкнула я. – Люд, ну что ты, в самом деле, как маленькая! Это самая простая из пластических операций, совершенно безопасная. Я уже все выяснила… А в этой фирме лучшие имплантаты.
– А я почему-то думала, что имплантаты предлагает пластический хирург…
– Как правило, так и происходит. Просто они ведь тоже лоббируют определенные марки. А здесь и цена существенно ниже, и гарантированное качество.
– Ты как будто рекламный ролик пересказываешь! И что? Ты точно уже решилась?
– Ну да, – небрежно пожала плечами я, перед тем как нанести решающий удар. – А что теряться? Мне тридцать четыре, с каждым годом шансы встретить достойного мужчину уменьшаются, а эти самые мужчины, избалованные рекламой и глупым глянцем, становятся все более привередливыми. Они отказываются верить, что морщинки, легкий целлюлит и волосы, периодически вырастающие в подмышках – это норма, а не признак уродства. Да и закон притяжения ничего хорошего не сулит. К тому же есть у меня одна подруга, – я интимно понизила голос, и завороженная Людка придвинулась ближе, – как только она увеличила грудь… Она пошла в ближайший бар и… – я сочиняла на ходу, – и познакомилась с таким банкиром, с таким… Копия Тиля Швайгера, вот!
– Кого-кого?
– Ну в общем, Бреда Питта. Один в один.
– Да ты что? – прошептала Людка, и глаза ее мечтательно затуманились.
«1:0! – ликовала я. – 1:0!»
* * *
– Поздравляю, солнышко! Я думала, ты совсем рохля, но вот как оно вышло! – Инесса радовалась за меня так искренне, словно я была ее дочерью, сделавшей первый шаг, или ее любовником, впервые оставшимся на всю ночь, или ее любимыми джинсами, которые однажды утром вдруг застегнулись без обычных акробатических экзерсисов с втягиванием живота и поджиманием ягодиц.
Денис и Алена тоже поздравляли меня наперебой, но при этом не могли скрыть кривизны ухмылок. Только выпив дешевого кисловатого шампанского, немного смягчились. Наверное, договорились между собой, что я в любом случае хронический лузер, которому один раз чудом повезло.
Мои же собственные чувства являли собою сложносочиненный коктейль из удивления собственному цинизму, гордости за внезапно проснувшуюся во мне изворотливость, надежды, что, возможно, теперь дела мои пойдут в гору, и страха, а что же в этом случае будет со мною, во что же я тогда превращусь?
