Москва не принимает - страница 77

Шрифт
Интервал

стр.

– Все равно.

– Пить будете?

– Нет.

– И я не хочу. Может, кофе?

– А давай! – Алексей полез в карман за деньгами.

– Не надо. Я угощаю.

Усевшись за столик, Леонидов чуть ли не впервые за последние пять часов вспомнил, что не выспался. Конечно! Встал в пять утра, спасибо Саше! Теперь Алексея стало клонить в сон. Меж тем все самое интересное только-только начиналось…

– Эй! Вы спите?

Он открыл глаза:

– Нет! Не сплю!

– Пейте, – Артем поставил перед ним дымящуюся чашечку кофе.

– Какая маленькая… – пробормотал Леонидов.

– Это двойной эспрессо. Мало будет – еще принесу. Ну что, готовы слушать?

– Да! – Он кивнул и отхлебнул кофе. А молодцы итальянцы! Не халтурят! Двойной – это и в самом деле двойной! Во рту стало горько, зато Леонидов почти проснулся.

В кармане у Артема подал сигнал мобильник.

– Момент, – сказал он, торопливо доставая телефон. – Мама… Волнуется. Сейчас отобью ей эсэмэску.

По тону, каким он произнес «мама», Алексей понял, что не ошибся. Больше всего Артем тянется к ней, но тщательно это скрывает. Что же касается истории с Надей…

– Начну, пожалуй, с урока биологии, – сказал Артем, убирая в карман мобильный те-лефон.

Пять лет назад

Артем

В четырнадцать лет Артем Катыков возненавидел вдруг биологию, которая раньше была его любимым предметом. Он даже подумывал стать врачом или ученым, изобретающим для человечества какую-нибудь супервакцину. А еще биологичка была молодой и красивой, от нее сладко пахло духами, от которых у Артема кружилась голова. Когда учительница к нему подходила, его словно обволакивало душистое облако, отчего он почти переставал соображать. И потом долго еще нюхал ручку, которую до этого держала она, и отчего-то волновался.

Все кончилось в один момент, вся его любовь и к предмету, и к женщине, которая его преподавала. Именно она разбила тогда совсем маленький мир Артема Катыкова. Потом он пережил еще пару таких крушений, но именно это было глобальным. Именно с этого момента примерный мальчик Тема Катыков стал превращаться в циника и, как еще обычно говорят, в «морального урода».

Разговор был вполне невинный: учительница заговорила о наследственности. О том, что гены бывают доминантные и рецессивные.

– Если у одного из родителей карие глаза, а у другого голубые, то ребенок, скорее всего, родится с карими. Потому что первый ген доминантный, он подавляет второй, рецессивный. Вот почему светловолосых и светлоглазых людей становится на земле все меньше и меньше. Не исключено, что лет через двести останутся одни только брюнеты, – улыбнулась учительница и кокетливо поправила светлый локон.

Она очень гордилась тем, что натуральная блондинка, почему и заговорила на интересующую ее тему. Ей было двадцать четыре года, только-только после института, и поиски мужа занимали ее гораздо больше, чем предмет, который она преподавала. А вообще-то она хотела стать врачом. О чем напоминала детям на каждом уроке.

Артем тут же поднял руку:

– А если у обоих родителей карие глаза, а ребенок родился с голубыми?

– Так не бывает, – уверенно сказала учительница.

Артем покраснел.

– У тебя, кстати, очень редкий случай. – Тема был любимчиком биологички, поэтому она не могла проигнорировать его вопрос. – У твоей мамы карие глаза, тем не менее ты унаследовал их цвет от отца.

Ренат Алексеевич вследствие чрезвычайной занятости в школу не заходил, и Тема впервые этому обрадовался. Придя домой, он зарылся в Интернет. Учительница биологии оказалась не совсем права. Случается, что у людей с карими глазами рождается ребенок, не похожий на обоих родителей. Если в роду уже были люди со светлыми глазами.

Так Артем Катыков впервые заинтересовался своими предками. Раньше он не проявлял интереса к семейному архиву, а тут вдруг попросил у мамы старый фотоальбом. Та дала, но крайне неохотно.

Мальчик второй раз насторожился. Он ведь был умненьким, прекрасно учился, особенно успевал по математике. С логикой у Артема Катыкова все было в полном порядке.

Мамины предки его не порадовали. И дедушка, и бабушка были типичные южане, темноволосые, со жгучими очами, такими же, как у его мамы. «Дядечки», как он называл дедушкиных братьев, Электрона и Иосифа, были словно под копирку с умершим братом: низенькие, толстенькие, лысые, но цвет глаз определялся вполне: карие.


стр.

Похожие книги