И началась жизнь, похожая на сказку. Высокопоставленный любовник водил Элину в лучшие московские рестораны, на бега, дарил ей цветы, дорогие конфеты, духи и косметику прибалтийской марки «Дзинтерс», иногда вещи: кофточки, трикотажные майки, белье. Встречались они на квартире у московского друга Дариуса, тоже директора, только обувной фабрики. Такого роскошного жилья Элина никогда раньше не видела. В центре Москвы, в добротном кирпичном доме, три огромные комнаты, аж два туалета, и в зале – ты только подумай! – раздвижные двери! Элина наслаждалась роскошью, пусть и короткое время, всего неделю или две, пока Дариус жил в Москве. Его друг перебирался на это время к своей любовнице, которой «сделал» отдельную квартиру в престижном районе. Элина мечтала, что и Дариус ее когда-нибудь осчастливит. Пусть не женой она станет, но постоянной любовницей с московской пропиской, с собственным жильем в столице.
Все кончилось года через два, которые пролетели для Элины как один день.
– Мы больше не увидимся, – без всяких эмоций сказал любовник, застегивая брюки.
– Почему? – оторопела она.
– Вряд ли меня еще пошлют в командировку в Москву. Найди себе кого-нибудь другого.
Она догадалась, что у него появилась другая. Хорошо, что не забеременела! Дариус сразу предупредил:
– Твой ребенок – твоя забота. Все, что я могу – устроить тебя на аборт. Но ты должна знать: это больно.
Хозяйственное мыло никогда не было в дефиците, другого же способа не иметь детей юная Элина тогда не знала. Пришлось воспользоваться народным рецептом, подслушанным в разговоре матери с соседкой, и надо же – помогло!
Полгода Элина ходила сама не своя. Денег Дариус при расставании ей не ссудил, пришлось оставить дорогие привычки, к примеру, рестораны и французскую косметику. Ее Элина тоже доставала раньше через Дариуса. Когда закончилась последняя импортная губная помада, у Элины случилась истерика. Ей показалось, что жизнь кончилась.
А потом она встретила Геннадия.
Второй муж, Ренат, не раз бросал ей в лицо упреки:
– Я у тебя десятый или двадцать пятый! Какой именно, только ты знаешь!
На самом деле не так уж много у Элины было мужчин, хотя все думали обратное. Красавица же! Одевается броско, явно привлекает к себе внимание. А манеры? У Элины был вид роковой женщины, которая походя разбивает сердца мужчин. В общем, стерва, каковой она на самом деле не являлась. Ренат был четвертым, не десятым и уж тем более не двадцать пятым. Причем всех своих мужчин Элина честно пыталась любить. Предложи ей тогда директор комбината замуж – была бы верна ему до гроба! О! Элина всегда помнила, что случилось с матерью, и извлекла из этого урок. Но ей откровенно не везло.
Камнем преткновения стала свекровь. Более хитрой, коварной и злобной бабы Элина еще не встречала. При сыне она прикидывалась жертвой, овечкой, зато, когда Гена уходил и они оставались вдвоем, на Элину набрасывалась самая настоящая мегера! Причем с кулаками!
– Сучка! – орала свекровь. – Проститутка! Шкура провинциальная! Окрутила моего сыночка! Чтоб ты сдохла, шалава!
Будь Элина и в самом деле стервой, она бы отвечала свекрови тем же: влепила бы хоть разок пощечину. Но бить женщину, которая ей в матери годится?! Мать мужа?! Да никогда! Поэтому Элина вытирала слезы и осторожно намекала Гене, что неплохо бы разменять квартиру. Тот смотрел на молодую жену с недоумением:
– Да ты хоть представляешь, куда нам придется переехать? В какое-нибудь Солнцево! Нет, никогда!
– Да кому ты это говоришь, Геночка? – вздыхала свекровь. – После ее деревни и Мытищи счастье.
А как Манукова ненавидела внука! Элина все время боялась, что свекровь его простудит, причем намеренно.
– Ребенку нужен свежий воздух! – говорила та, настежь распахивая окно. И это зимой! В мороз!
Когда Элина с крохотным сыном загремела в больницу, она поняла: надо что-то делать.
– Бронхит, – сказал доктор. – Крепкий мальчик, быстро поправится.
«А был бы слабеньким, заработал бы воспаление легких! Чего бабушка и добивалась! Она хочет доказать, что я плохая мать. Нарочно уморить внука и остаться вдвоем со своим ненаглядным Геночкой».
