– Мне нравится жить здесь.
– Понимаю ваши чувства. Но нельзя позволять иллюзиям лишать вас будущего. Сейчас Россия лишь устарелое географическое понятие. – Он торопливо поправился: – Я имею в виду то трудное положение, в котором оказалась ваша родина. Приобретя квалификацию, опираясь на знания, а не на старые химеры, вы могли бы лучше ей помочь. – Доверительно склонился в мою сторону: – Поверьте, милая Татьяна, я уже немолод и имею кой-какой опыт. Экстремизм не решает ни одной проблемы. Наоборот, он их создаёт. И никто сейчас не делает больше для этой страны, чем правительство Гусакова и Международный Совет.
– И Рыжий? – уточнила я, наивно хлопая ресницами.
Это становилось почти забавным. Он действительно рассчитывает так запросто меня обработать? Что называется, «промыть мозги» в дружеской беседе. Нет, на дурака не похож. Какой-то козырь у него должен быть. Пока что он развлекается. «Чешет» по шаблону, не задумываясь, а сам не спускает с меня глаз, будто хочет насквозь увидеть.
Алан засмеялся:
– Я же говорил, некоторые иллюзии трудно преодолевать. Так часто бывает. Великих реформаторов современники не ценят. А потомки – ставят памятники. Анатолий Борисович делает всё, чтобы экономика бывшей России стала эффективной. Многие предыдущие правители любили рассуждать об этом. А он не только говорит, но и делает.
Ну вот. Наконец прорезалось словечко «бывшая».
Уловив что-то в моём взгляде, американец посерьёзнел:
– Да, это тяжело. Порой это больно. Я сам искренне переживаю за великий русский народ. Но это – необходимые временные меры. Через несколько лет вы не узнаете эту страну.
Уже и сейчас не узнаю. Представляю, что будет ещё через несколько лет.
– Я давно знаком с Анатолием Борисовичем. У него есть одно качество, уникальное для политика, – продолжал ораторствовать Алан. – Да, он – не популист. Но он всегда выполняет обещания. Помните, как быстро удалось навести порядок в Воронеже?
Комната слегка качнулась вокруг меня. Изображать наивность вдруг стало тяжело. Невыносимо…
Воспоминание. Мучительно-яркое…
Огромное, чуть припорошенное снегом поле. Вмёрзшие в землю тела – по всему полю… И где-то среди них – трое самых родных и близких… Я искала. Вглядывалась в изуродованные лица. Кровоточащими пальцами разрывала мёрзлую землю. Слепла от слёз.
Не нашла…
Рыжий выполняет обещания…
– …Явные позитивные сдвиги, – будто через вату доносился голос Алана, – население больше не ощущает нехватки продовольствия. С этим нельзя спорить. Это факты…
Да, Тула – сытый город. Почти как Москва перед войной. Здесь хватает ярких витрин. Сюда не допускают беженцев. Но я знаю, что стоит отъехать километров на триста-четыреста…
Лишённые света и тепла, полумёртвые города. Убогие деревни… И тощие ребятишки вдоль обочин автомагистралей – каждый раз, когда проходит натовская колонна. Они ждут. Иногда им везёт, и миротворцы начинают швыряться монетами.
Однажды я тоже ждала у обочины. Я была старшей в компании таких же замурзанных существ. Нам не повезло. Самые добрые и щедрые – немцы. А в тот раз мы нарвались на литовцев. В детей полетел град пустых бутылок. Литовцы хохотали, тренируясь в меткости. Один из мальчиков, лет шести, не сумел увернуться. Упал с разбитой головой.
Я взяла камень и у поворота догнала ту машину. Швырнула булыжник в их рожи… Не промахнулась. И отсиживалась в канаве, пока над головой свистели пули…
– …конечно, миротворческий контингент сыграл свою роль в борьбе с анархией. Но сейчас обстановка стабилизировалась. И пытаться раскачивать её – безумие.
Я подняла голову:
– Стабильность? Да, на кладбище всегда спокойно…
– Жаль, Татьяна, что у нас не получается разговор, – менее задушевным тоном констатировал Алан. – Наше сотрудничество было бы полезным в первую очередь для вас.
Странно, но в глазах его мелькнуло что-то вроде удовлетворения.
Я вдруг поняла. Он не зря языком молол. И про выдающиеся способности Рыжего. И про остальное… Он знал обо мне куда больше, чем казалось вначале. И ждал, что я сорвусь. Пусть в мелочи… Как опытный кукловод, дёргал за нужные ниточки. Словно готовил меня для роли в будущей пьесе и хотел узнать, на что эта кукла пригодна.
