Тихим и спокойным голосом, каким говорят про человека, находящегося здесь, рядом с нами в этом зале, председательствующий произнес:
— Наше Общество дружбы пригласило вас на этот вечер, чтобы отметить день рождения Владимира Ильича Ленина.
Этим было сказано все: и любовь к Ленину, и вера в будущее, и призыв к борьбе.
Бесцветные свинцовые глаза. Точный пробор светлых, почти рыжих волос; лысина тщательно скрыта. Он в безукоризненном костюме и белоснежной рубашке. Под воротничком тоненький черный шнурочек от монокля.
Он невысок ростом. Когда встает со стула, разгибается медленно: возраст и радикулит дают себя знать. Поднявшись, сразу старается принять стройный, подтянутый вид: сказывается долгий, более чем двадцатилетний срок службы в экспедиционных войсках в Индии.
Его жена высокая, густо напудренная дама с острыми бегающими глазками. Она обожает своего мужа и при всяком случае убежденно повторяет его мысль о том, что есть народы, которые еще нуждаются, чтобы ими управляли белые.
Жарко, и наш собеседник снял пиджак.
— Вы, то есть западные державы, получали за год в Индонезии прибыли почти столько же, сколько составлял весь ее национальный доход.
— О нет, — говорит человек в белоснежной сорочке, — это, очевидно, какая-то ошибка.
— Почему ошибка?
Мы протягиваем собеседнику тоненькую книжечку в светло-коричневом переплете, густо заполненную цифрами.
— Вы хотите сказать, цифры упрямая вещь? — улыбается собеседник собственной находчивости и добавляет:
— По если рассуждать о Великобритании, то она далека от таких доходов. У моих соотечественников есть здесь плантации каучука. Но представьте себе — плантации еле дают семь процентов в год. Ужасно!
— Но, может быть, плантации еще молодые и Не набрали силы?
— Да, конечно. Лучшие сборы плантация дает в 25–30 лет. Тогда и доходы наших людей повысятся. Но…
— Вы хотели что-то сказать?
Позвольте, я хотел лишь спросить: кто теперь может сказать, что будет не через двадцать лет, а через два года? Ужасно!
Пауза. Затем снова тянется нить разговора. Фразы кажутся ножнами, в которых скрыты клинки.
— Много ли здесь ваших соотечественников? Как они живут?
— Думаю, что более тысячи человек.
— Может быть, им уже нет смысла оставаться здесь, в изнурительной жаре? Тем более что доходы от плантации стали такими ничтожными.
— Затрудняюсь ответить вам, — говорит собеседник. — Многие из наших людей живут здесь не потому, что им нужны доходы; они так любят эту страну, так любят ее народ! Им очень трудно с ней расстаться.
Жарко, и собеседник вытирает платком крупные капли пота на лысеющем лбу.
Настала пора закончить визит. Мы прощаемся. Наш собеседник стоит на лестнице и машет рукой вслед машине, отъезжающей от старинного, построенного в голландском стиле белого особняка.
В Индонезию регулярно ходят советские корабли, чаще всего из Одессы. Многие из кораблей заходят в Тунджунг-Приокпорт, расположенный в 30 км от Джакарты.
Если вы окажетесь в порту вечером, то увидите множество огней на кораблях. В темную ночь, когда трудно различить воду, кажется, что эти огни не на кораблях, а где-то на улицах города. Создается впечатление, что перед вами не море, а продолжение города с его огнями.
Каждому моряку интересно посмотреть новый город да к тому же после долгого путешествия почувствовать под ногами землю. Но при всем этом моряк должен и на корабль возвращаться вовремя: служба есть служба.
И вот случилось однажды, что моряк замешкался на берегу, а когда посмотрел на часы, времени оставалось так немного, что попасть в срок на корабль можно было только с помощью транспорта.
Но где его взять?
В городе много бечаков.
Наш моряк подбежал к стоянке. Как он объяснялся, не в том суть. Важно лишь, что через мгновение бечак сидел в качестве пассажира, а моряк, заняв его место, вовсю крутил педали, чтобы вовремя попасть на корабль.
Ведь моряк не мог опоздать. Но он не мог и позволить эксплуатировать индонезийца.
Когда нам рассказали эту историю, один товарищ усомнился в ней и посоветовал проверить.
История эта была.
Но даже если допустить на мгновение, что этой истории и не было, то не говорит ли этот рассказ, переданный нам индонезийцами о том, каким представляет себе этого человека индонезийский труженик?
