Годи вытащил из-за пазухи медный тубус для хранения пергаментов, вынул из него свиток, смел ладонью со стола хлебные крошки и расстелил план на шершавых досках.
— Глядите, — асир окликнул Конана и Эмерта, которого, на первый взгляд, интересовало лишь содержимое кружки с элем. Доселе лучник предпочитал в разговор не вступать. — Если я правильно понимаю, мы находимся вот здесь, — Сигвальд ткнул пальцем в большую красную точку на плане. — Эта черная линия - дорога к форту Мосаман, только почему-то она идет не вдоль берега и даже не по прямой, а в обход полуострова. Не слишком удобно, не находите?
— Лично я не замечаю ничего необычного, — поморщился киммериец. — Видишь, на карте обозначены холмы? Дорога просто обходит возвышенности.
— Приглядись! — продолжал настаивать годи. — Весь левый берег от Велитриума и далее до рубежей Боссонии обследован - отмечены даже межевые камни. А несколько лиг между нами и Мосаманом остаются сплошным белым пятном. Ни тебе тропок, ни ручьев. Ты сам ходил на полуостров? Или другие Следопыты?
— Странность какая... — киммериец озадаченно почесал в затылке. — Действительно, я в округе каждый куст знаю, а туда не забирался. Мимо проходил, никаких сомнений, но не дальше. Понял! Там же сплошной бурелом, завалы гнилых древесных стволов, никакой пикт не сунется - только ноги себе переломает! Пикты хоть и дикари, но предпочитают жить в чистом и светлом лесу, не посреди болота или в таких вот ведьминых рощах...
— Вот то-то и оно, — заключил Сигвальд. — Вроде бы и недалеко, а люди там не бывали. Спрашивается: почему? Место удобное, сторожевой форт поставить можно, благо противоположный берег с полуострова просматривается замечательно. Дорога идет вобход, на карте ни единого значка. Подозрительно.
— Табу? — коротко предположил Эмерт. — Запретное место?
— Чепуха, — отмахнулся киммериец. — Какое дело аквилонцам до наложенных пиктами табу? Мне почему-то кажется, что это место само не пускает к себе человека. Если конечно, вы понимаете, о чем я говорю. Отлично помню, что мне надо было идти по короткому пути до Мосамана, попытался было сунуться к бурелому, но перебраться через завал не удалось, а тут будто нарочно удобная звериная тропка отыскалась. Самое смешное в том, что раньше я об этой тропе не знал. И потом ее не видел. Да и не хотелось мне лезть через бурелом - на сердце тяжело было.
— А именно? — Сигвальд наклонил голову, будто любопытная птица. — Дурное предчувствие?
— И это тоже. В голове стало муторно, будто дурного эля перепил. Теперь-то понятно, что это морок был. Магия. Магия этого места.
— Не надо во всем непонятном и странном видеть магию, — ответил годи. — В нашем мире существует множество сил, которые не имеют к магии ровным счетом никакого отношения. Это только в страшных сказках героев окружают злые колдуны, пьющие кровь новорожденных младенцев и приносящие в жертву девственниц на каком-нибудь Черном Алтаре Зла... В настоящей жизни все не так красиво и не так привлекательно.
— Брось ты эти ненужные умствования, — киммериец недовольно поморщился. – Знаешь, почему я до сих пор жив? Да потому, что воспринимаю мир таким, какой он есть. И умею называть зло - злом, хороших людей – хорошими людьми, а опасность - опасностью. И есть у меня оч-чень серьезное подозрение, что там, за буреломом, скрывается нешуточная опасность. Пикты не зря ушли за реку. Они боятся. Смертно боятся.
— ...И боятся они не столько самого Вендикко, а того, что приносит в мир его пробуждение, - тихо сказал асир. — Старуха сказала, что если мы решили остаться здесь, а не уйти на Восход, оставив эти земли Духу Лесов, нам надо опасаться некоего искушения. Какой-то нечистоты, к которой Вендикко может подтолкнуть человека, причем сам человек будет уверен, что действует из самых лучших побуждений. Ибо все, что исходит от Духа Лесов - нечисто. Точнее, принадлежит не людям, а народам глубочайшей древности вроде кро-мара или о-ши...
— Понимаешь ли, по большому счету нам сейчас от этого не холодно и не жарко, — рассудил Конан. — Не вижу особых причин бояться доносящихся из леса звуков или ветра, который так напугал нашего почтенного сотника. Это, как бы сказать неосязаемо. Никакой реальной опасности.
