Одним из специфических головных украшений Маркизских островов были налобные кольца. Они представляли собой ряд вырезанных из черепашьих щитов дисков, чередовавшихся с изогнутыми морскими раковинами. Все это подвешивалось на ленту, сплетенную из волокон кокосовой пальмы, к которой еще прикреплялись круглые кусочки перламутровых раковин. После того как установились связи с европейцами, на подобные головные украшения возник очень большой спрос. Однако черепашьи щиты — вещь редкая, а резьба по ним представляет трудности. Жемчужным раковинам также нелегко придать круглую форму и высверлить в них отверстия. Поэтому европейские торговцы завезли на Маркизские острова разные эбонитовые кружки и пуговицы для рубашек, из которых маркизанцы изготовляли головные украшения; некоторые из них хранятся в настоящее время в мировых музеях, ни в ком не вызывая подозрений в своем древнем происхождении.
Для совершения религиозных обрядов на Маркизских островах сооружали каменные террасы, так называемые ме'ае. Здесь выставлялись деревянные и каменные изображения богов, которым приносились человеческие жертвы. Местные скульпторы выработали и закрепили традиционный самобытный облик подобных статуй. Подогнутые ноги и руки, сложенные на животе, характерны и для других районов Полинезии. Но большие глаза, ограниченные низким круглым выступом, напоминающим очки, нос с широкими ноздрями, широкий прямой рот, очерченный параллельными линиями, которые загибаются по краям, мочки ушей, оттянутые спиралями, две пятипалые руки, вырезанные так, что они соприкасаются средними пальцами, — все это является особенностями местного мастерства. Некоторые авторы вход рассматривали условные изображения богов как грубую попытку воспроизвести человеческое тело. Однако ни один полинезийский художник, за исключением только, может быть, жителей Мангаревы, не пытался реалистически высечь человеческую фигуру. Они создавали символические изображения в субъективной интерпретации и не стремились к анатомической точности.
Когда я изучил по плану Линтона место сборищ Нанаухи в долине Хатихеу на острове Нукухива, мне приснился сон, в котором смешалось то, что я читал, и то, что я чувствовал. Мне приснилось, что я нахожусь на террасе для посетителей, поднимающейся примерно на 4 фута над серединой большой танцевальной площадки. Пологий холм возвышался за моей спиной. Ровная прямоугольная площадка для плясок достигала 300 футов в длину и 60 футов в ширину. Со всех сторон ее окружали широкие террасы, высотой от 1 до 2 футов. Толпы народа заполняли их. За террасами были расположены более высокие площадки, предназначенные для различных социальных групп. Слева от меня находилась длинная терраса с продолговатым сиденьем для воинов племени. Она была на 7 футов выше, чем площадка для плясок. Здесь ряд за рядом сидели воины с прекрасно отполированными и украшенными резьбой палицами из железного дерева. Ни одна женщина не смела приблизиться к террасе, где сидели воины, потому что это было для нее «табу». За воинами на краю площадки помещалась каменная платформа высотой в 3 фута. На ней стояло своеобразное высокое здание, где собирались жрецы. Левая часть площадки для плясок была ограничена открытыми террасами; дальше за ними располагались террасы домов. В центре находился проход с крутыми ступеньками, по которым я вошел. Направо протягивалась низкая терраса. Рядом с ней находилась площадка высотой в 7 футов. На террасе был выстроен дом с открытым пространством перед ним, Это место было переполнено женщинами и детьми.
На правом конце располагалась открытая терраса высотой в 1 фут, а позади нее — еще одна — на 3 фута выше первой, где стоял большой длинный дом, принадлежавший верховному вождю племени. Окруженный подчиненными ему вождями и родственниками, вождь сидел на открытой платформе, откинувшись на наклонную каменную спинку.
На противоположной стороне, напротив нас, помещалась низкая платформа с террасой на конце, возвышавшейся на 1 фут. И платформа, и терраса были заполнены людьми. Справа на платформе высотой в 4 фута находились только старики. В левом углу была еще одна платформа высотой в 4 фута. Всю ее заполняли большие деревянные барабаны. Они были так высоки, что ударявшие в них молодые люди, чтобы достать до рерха барабана, вынуждены были стоять на подставках.
