А практика показала, что никаким благородством тут не пахнет, и руки барышне пришлось заламывать, и носом в сиденье тыкать.
А если и у нее теперь синяки останутся, что он делать будет?
Эдька ему голову оторвет и будет прав!
Степан осторожно склонился над девицей, пытаясь определить, не сильно ли она пострадала. Очевидных следов не было. Если не считать растрепанных волос и красной вмятины на щеке, словно от подушки. И сопела Глафира безмятежно. Кошмары ее во сне не мучили, и это уже было хорошо.
Он немного перевел дыхание.
Можно продолжать.
Но нужно ли?..
Впервые Степа засомневался в успехе предприятия. На яхту он девицу доставит, не вопрос. И Артема даже вызывать не придется, неужели он сам с яхтой не справится?
Но вот дальше, дальше-то что будет?
Барышня, когда в себя придет, Степку узнает и тут же прибьет. Или, что еще хуже, выместит зло на Эдике. До свадьбы заживет, конечно, но сейчас Степа уже не слишком был уверен, что свадьба состоится.
Наверное, надо было все-таки Глафиру ввести в курс дела.
Или жениха подготовить. Ждал бы у ворот с цветами да подарками, глядишь, о похищении и забылось бы. И главное — о том бы забылось, как они с Сенькой укол ей делали! Тешить себя иллюзиями Степан не привык — он знал, что женщины такого унижения не прощают.
Ладно, будь что будет, он свое дело сделает. Доведет до конца, а не станет, как брат, бросать на середине!
У кромки воды белело несколько шезлонгов, и начинать операцию по перемещению девицы на яхту было рискованно. Но ведь… Кто сказал, что Степа девицу похитил?! А может, он жену пьяную волочет? Или подружка сознание потеряла, а он ее на яхте откачивать будет? В тишине и спокойствии.
Решив придерживаться этой версии, Степан обхватил посапывающую Глафиру за талию, закинул ее руки себе на плечи и двинулся к пирсу. Проходя мимо компании в шезлонгах, скорбно покачал головой.
— И как же это тебя угораздило, милая моя? Я же говорил, не надо после водки пиво-то пить!
Милая не отвечала, что-то мурлыча во сне.
Компания проводила их сочувственными взглядами. Только одна блондиночка, скрестив безупречные загорелые ноги, взглянула на Степана насмешливо.
— Ну и мужики пошли! — фыркнула она. — На шею себе позволяют садиться!
Это кто позволяет? Это он позволяет? Да если бы она знала…
Степан затормозил, дабы сообщить красотке о своих жизненных принципах. Главными принципами были полная свобода и чувство собственного мужского достоинства.
— Что же вы остановились, мсье? — Блондинка скривила губки в язвительной усмешке. — Или драгоценная ноша стала слишком уж тяжела!
— Галка, ну что ты пристала к человеку? Можно подумать, с тобой такого не бывало?
— Не бывало! — отрезала Галка. — Если мужчину уважают, то в его присутствии не напиваются, как свинья.
То есть она хочет сказать, что Степан не достоин уважения, так, что ли?!
Он неуклюже перехватил Глафиру и яростно воззрился на блондинку.
— Вам, я смотрю, все известно об отношениях мужчины и женщины. Не скучно живется при таких знаниях, мадмуазель?
— Нет, мсье, — улыбнулась она, демонстрируя прекрасные зубки.
Эх, если б у него было время! Он бы показал этой всезнайке!
Впрочем, что ему мешает? Вот сейчас запихнет сонную пташку в клетку, а сам… Он ведь заслужил отдых, разве не так? Перерыв на обед ему положен?
— Мадмуазель, — он резко наклонил голову, едва не врезавшись подбородком в макушку своей жертвы, — наш спор еще не закончен!
— А мы разве спорили? — Она повела плечиком, и от этого движения у Степана во рту пересохло, а в глазах помутилось.
— Значит, еще поспорим, — многозначительно улыбнулся он и продолжил путь к яхте.
Так, где тут кровать? А замок? Как бы запереть эту чертову каюту? Несколько минут Степа метался по яхте, то и дело поглядывая в сторону шезлонгов. Блондинка оставалась на прежнем месте и, сложив ладонь козырьком, поглядывала вдаль.
Ждет, стало быть.
Сейчас, сейчас. Вот эта проволока, наверное, подойдет. А теперь еще вот эту закрутим для верности. И лавку придвинуть. Никуда она до вечера не денется, наша драгоценная невеста. А вечером Степан вернется и отвезет ее к суженому.
