— По всей вероятности, — заколебался Выра.
— Вот вам газета. Прочитайте ещё раз. Да, да. Ещё раз и весьма внимательно…
Василий Федотович увидел хлесткий заголовок «отношение к делу», и чуть пониже не таким жирным шрифтом уточнялось: «Учение, которое не принесло пользы». «Чем вы занимаетесь?» — спрашивал автор заметки у старшины первой статьи Якова Рочина и цитировал дерзкий ответ: «Да так, дурака валяем». Далее было напечатано, что командир подразделения Чеголин на учениях отсутствовал, капитан-лейтенант Выра прогуливался по причалу и вообще артиллерийские расчеты были заняты с напряжением не более семи минут.
Василий Федотович решительно не припоминал ничего похожего на учениях последнего месяца. Правда, был случай, когда знакомый газетчик на ходу спросил его, что происходит на борту.
— Частные учения, — рассеянно ответил Выра и на свою голову предложил: — Пойди уточни у старпома, что там по распорядку.
Вот тот и «уточнил».
Старенький «командор», терпеливо дождавшись, пока статья в газете будет усвоена полностью, ехидно заметил:
— За такое отношение к делу полагается выговор. Да, да товарищ Выра. И не возражайте. А потом пошлем письмо в редакцию: «Факты, к нашему прискорбию, имели место, меры приняты…» — этцетера.
Командир «Торока» только сопел, не зная, как отвечать. И Юрий Владиславович смягчился: — Разберитесь, у кого брали интервью и при каких обстоятельствах. А газеты рекомендую читать. Да, да. Вот видите, ознакомились и нашли для себя немало поучительного…
Свежий ветерок на причале не охладил Василия Федотовича. Он скорым шагом вернулся на «Торок» первым делом приказал объявить тревогу, а разбираться в обстоятельствах начал уже после неё.
— Рочин, слушай такую вещь. С корреспондентов говорил?
— Ну, говорил. Только не на учениях… Иван Буланов, сами знаете, на губе. Значит, мне выпало регулировать, прибор Крылова. Дело тонкое, а тут пристал какой-то чмырь. Что он из газеты, на лбу не написано. Вот и отшил, чтоб не мешал.
— Надо было объяснить, что на корабле вовсе не учения, — наставительно подчеркнул капитан третьего ранга Тирешкин.
— Сказал бы, да кто знал, зачем привязался.
Доложив флагману о результатах расследования, Василий Федотович совершенно «пришел в меридиан» и теперь при воспитательном разговоре с лейтенантом Чеголиным сослался на пример из боевого опыта для того, чтобы подчеркнуть правомерность внезапных учений. Отпора он не ожидал.
— Если бы ваши боцмана утопили прибор Крылова…
— Не ваши, а наши боцмана, — поправил Василий Федотович.
— Техника дефицитная. Знаете, чего стоило достать…
— Знаю. Здесь проявил настойчивость. Только навряд чего добился бы без моего звонка.
Вот почему в артиллерийском отделе тыла Чеголину сначала отказывали, а потом неожиданно пошли навстречу. Василий Федотович посмотрел на лейтенанта, будто догадываясь, что от такой новости упрямое раздражение его стало стремительно таять, И теперь Артём Чеголин цеплялся за остатки своей обиды:
— Обозвали мальчишкой…
— Хлопец и есть. Потому закусил удила.
— Какой может быть авторитет…
— А авторитет зарабатывай сам! — жестко перебил Василий Федотович. — Мой, например, от твоей ругани не пострадал. А чтобы впредь не забывался, возьми двое суток ареста при каюте и с исполнением служебных обязанностей…
В этой самой каюте Чеголина уже поджидал Пекочка:
— Кэп разносил?
— Ну его!.. Пытался вкрутить мне мозги…
— Да, — сочувствовал минёр. — Кэп у нас не того. Меня тоже раздолбал. В торпедах давление воздуха не на марке…
Вдвоем они припомнили всё. Какая может быть нормальная служба, если одного наказывают за выход «без штанов», другого обзывают при всём честном народе. Лейтенанты решили, что Выра рубит сук, на котором сидит.
Перед отбоем главный старшина Буланов доложил о возвращении с гарнизонной гауптвахты и о том, что приказание выполнено.
— Какое приказание?
— Командир корабля приказал проверить прибор Крылова и отнести в кладовую. Всё оказалось в порядке.
Потом, помявшись, с тем же отчужденным твердокаменным видом, Иван Аникеевич Буланов положил на стол докладную записку с просьбой о списании с корабля на любой другой.
