– А если нет?
– Придется пробиваться.
Фон Фрайзинг нахмурился.
– Против этой оравы? Немыслимо.
Лист, поджав губы, оттянул монаха в сторону.
– Если нам не поверят, я отвлеку их, чтобы Элизабет смогла сбежать. Пообещайте, что позаботитесь о ней, если со мной что-нибудь случится.
– Конечно. – Иезуит посмотрел Иоганну в глаза, увидел его решимость. – Но что-то мне подсказывает, что твое время еще не пришло. Положись на Господа.
– Брат… – Лист увидел хмурые лица солдат. – Я полагаюсь на Бога, но сомневаюсь, что это мне поможет.
* * *
– Бумаги?
Суровой наружности солдат с обветренным лицом досматривал группу торговцев и крестьян. Его голос пробирал до костей.
Остальные солдаты выглядели измотанными, но вполне боеспособными. На них были потрепанные мундиры, стертые сапоги и гамаши. Но свое оружие они содержали в идеальном порядке, и фитили были наготове. Иоганн понял, что перед ним участники боев, которым в радость отдохнуть несколько дней на заставе.
Рядом с солдатами стояли несколько человек в грубых плащах, с ножами на поясе. Они окидывали взглядом каждого, кто проходил досмотр.
Вербовщики.
При виде них у Иоганна сердце подскочило к самому горлу – не от страха, а от злости. Люди, подобные этим, схватили его тогда и отправили в учебный лагерь. Это они были виновны во всем, что произошло дальше.
Элизабет коснулась его руки.
– Иоганн… – шепнула она в отчаянии.
Лист увидел страх в ее широко раскрытых глазах, и ярость его улеглась.
– Все будет хорошо, доверься мне, – сказал он спокойно.
– А если нас не пропустят?
– Тогда беги к фон Фрайзингу со всех ног. А я задержу их насколько смогу.
– Я тебя не оставлю, ни за что, – заявила девушка, и в ее голосе впервые за несколько дней прозвучала прежняя решимость.
Это была та самая Элизабет, которая вопреки отцовской воле спасла Иоганна и выходила его. Та самая Элизабет, которую он полюбил.
– Нет, ты побежишь. Один из нас должен прорваться. Пообещай мне.
Солдат между тем закончил с торговцами и крестьянами. Он пропустил их и знаком велел фон Фрайзингу и Базилиусу подойти.
– Пообещай мне, Элизабет, – шепотом, с мольбой в голосе повторил Иоганн.
Она помедлила, потом кивнула.
– Если тебя схватят, мы разыщем тебя.
Лист улыбнулся и погладил ее по щеке.
– Не сомневаюсь.
Фон Фрайзинг протянул солдату грамоту монастыря. Тот бегло просмотрел ее и, не сказав ни слова, позволил им пройти. Потом взглянул на Иоганна и Элизабет. Лицо его оставалось бесстрастным.
– Ну, чего встали? Я не собираюсь целый день с вами возиться!
Лист сделал глубокий вдох, и они шагнули к солдату.
Тот смерил Иоганна взглядом.
– Еще один святоша… и откуда же мы?
– Из Испании. Мы паломники святого Иакова.
– Ну-ну… И где же ваши гребешки?
– Потерялись. На нас напали.
– Напали, значит… слишком часто я слышу это в последнее время, – сказал солдат.
Другие солдаты и вербовщики, которые до сих пор обменивались шутками, замолчали и сразу насторожились. У Иоганна заколотилось сердце, в воздухе повисло напряжение.
– А теперь вы направляетесь…
– В Вену.
– В Вену, конечно.
Солдат перевел взгляд на Элизабет, потом снова на Иоганна.
Может, он поверит.
– А где же ваша грамота?
Ну конечно.
Лист медленно запустил правую руку под кожаный плащ, к ножу, а левой удобнее взялся за посох. Ему уже довелось побывать в тюрьме, и он не собирался туда возвращаться. Живым он им не дастся.
Солдат протянул руку.
– Грамоту. Живо.
Его товарищи медленно потянулись за саблями.
Иоганн переводил взгляд с солдат на вербовщиков. Рукоять ножа плотно легла в ладонь.
Так тому и быть.
– Они с нами! – раздался голос у него за спиной.
Иоганн обернулся и не поверил своим глазам: перед ним стоял предводитель паломников. Остальные сбились в кучку за его спиной.
– Вот что бывает, если вечно убегать вперед… Что о вас подумают бравые вояки? – Он достал грамоту. – Я – Буркхарт фон Метц, мы паломники святого Иакова, возвращаемся в Вену.
Солдат бегло просмотрел бумагу, кивнул и отдал Буркхарту. Потом одарил Иоганна хмурым взглядом.
– Почему вы сразу не сказали, что идете с группой? Время у меня не казенное!
Лист молча кивнул в надежде, что солдат не заметит, как он дрожит.
