– Если она захромала, надо облегчить ее страдания, – заявил один из паломников.
– Воистину, ты постиг, что значит сострадание к тварям божьим, – съязвил предводитель. – Советую тебе совершить паломничество повторно, причем немедля!
Иоганн шагнул вперед.
– Может, лошади плохо приладили подкову и ей просто больно…
– А вы что же, кузнец, брат? – с недоверием спросил мужчина.
– Скажем так, мне доводилось кое-что видеть.
Лист погладил лошадь по холке. Она тихо фыркнула, но не стала сопротивляться, когда он поднял ей ногу. Стряхнув грязь с копыта, увидел, что гвоздь в подкове забит криво.
– Так я и думал… Держите лошадь покрепче.
– Ну и что, оглохли? – Предводитель первым шагнул к лошади и взялся за поводья. Остальные неуверенно последовали его примеру.
Иоганн вынул нож. Лошадь фыркала и брыкалась, и паломники с трудом ее удерживали. Лист поднял копыто и быстрым движением поддел подкову. Гвоздь упал на землю, и лошадь успокоилась.
– Не следует нагружать ее или ехать на ней верхом, пока подкова не закреплена, – сказал Иоганн, обращаясь к предводителю.
Тот похлопал его по плечу.
– Спасибо, брат. Чем я могу отплатить вам?
– Подкуйте заново лошадь, – ответил Лист.
– На ближайшем дворе, даю слово.
Иоганн заметил на его плаще гребешок святого Иакова.
– Тогда доброго пути.
– Да хранит вас Господь, брат. – Мужчина повернулся к своим паломникам. – Видели? Вот так вершится божий промысел.
Те уставились себе под ноги, никто не проронил ни слова. Предводитель вздохнул и покачал головой.
Иоганн потрепал напоследок лошадь и стал нагонять Элизабет и остальных.
* * *
После обеда они остановились передохнуть. Элизабет устроилась на стволе поваленного дерева, съела немного хлеба и яблоко. Потом вынула книжку, подаренную фон Фрайзингом, и графитовый стержень. Раскрыла первую страницу, осторожно приложила стержень к бумаге и провела линию. Задумалась на секунду и написала:
Элизабет Каррер. Путевые заметки
Подарок святого отца фон Фрайзинга
В память о моем дедушке
Тироль, зима 1704 года.
Наше путешествие продолжается много дней и берет начало с той ужасной ночи, когда я разом лишилась всего, что любила. Спастись со мной смогли только дедушка, Иоганн и Вит, наша собака. Меня до сих пор бросает в дрожь от одной мысли об участи, которая постигла деревню.
И, словно этих испытаний оказалось недостаточно, Господь несколько дней назад забрал у меня дедушку и Вита. Я глубоко скорблю, но в меру сил стараюсь не поддаваться унынию и оставаться сильной. Дорога каждый день сулит нам новые испытания, и я верю в Иоганна и в нашу любовь. Верю, что все закончится хорошо.
Лист подсел к Элизабет. Та быстро закрыла книжку, словно занималась чем-то неподобающим. Он протянул ей флягу.
– Вот, попей, станет лучше.
Девушка молча кивнула и глотнула разбавленного вина. Потом вернула флягу Иоганну.
– Спасибо. – Она посмотрела на дорогу, окаймленную лесами. – Долго мы сегодня будем идти?
Лист посмотрел на небо. Над горами повисли тяжелые тучи, и они не предвещали ничего хорошего.
– Недолго. Погода скоро переменится, – ответил он. – Здесь поблизости есть какое-нибудь укрытие? – спросил он фон Фрайзинга.
– Скоро будет приют, – ответил монах. – Надо только выйти из леса.
– Тогда идем, – сказал Иоганн и помог Элизабет подняться.
* * *
– Почти пришли, – фон Фрайзинг показал вперед.
Они прибавили шагу. Лес понемногу редел, впереди показалась узкая заснеженная долина.
И отряд солдат, перегородивший дорогу.
– Повернем назад! – спешно произнес Иоганн.
– Поздно, – отозвался фон Фрайзинг. – Они нас видели. Если повернем назад, то лишь навлечем на себя подозрение.
Лист понимал, что иезуит прав. На дороге расположились с дюжину солдат. Они занимали выгодную позицию и могли с легкостью их подстрелить.
Иоганн судорожно соображал на ходу.
– Святой отец, ступайте вперед, – сказал он. – У вас с послушником есть бумаги.
– А как быть с вами? Может, мне удастся убедить их, что вы с нами…
– Слишком подозрительно: у вас бумаги есть, а у нас – нет. Я скажу, что на нас напали и отобрали документы. Может, нам повезет и к паломникам они проявят снисхождение.
