– Они боятся диких коз. Те съедают всю траву.
Одна такая коза – худая, на длинных нескладных ногах, но не знающая страха, – бродила в кустах снаружи загона. Она посмотрела на Крис. С ее мордой что-то было не так.
– Эти могут и напасть, – заметил Тоно. – Зато мои гораздо добрее. Они довольны жизнью. Им даже не нужно грозить палкой, чтобы загнать в стойло.
Он дал поиграть со своей пастушьей палкой Путри, и та с серьезным видом принялась командовать животными. Время от времени она стучала их по голове за то, что они ели цветы или писали на газон, хотя от этого и не было толку.
– Я принцесса Коза! – заявила она, и брат отдал ей честь, как это делают солдаты во время парадов или как генерал отдает честь флагу.
Тоно улыбнулся Крис и зажал во рту сигарету.
Когда пришло время послеобеденной молитвы, Путри отказалась отдавать палку, и Тоно разрешил девочке оставить ее себе. И только когда семья Гунаванов села ужинать, миссис Гунаван не позволила Путри оставлять палку на столе. Убирать ее пришлось Крис.
В коридоре наверху погасла лампочка. В пятидесяти футах оттуда было окно, но из-за ливня от света луны не было толку. Крис медленно прошла в коридор, пытаясь вспомнить, которой по счету была дверь в спальню Путри. Все дверные ручки были холодными. Стены будто были покрыты воском, который пах навозом, потом и трупами. Когда Крис бросила пастушью палку на пол спальни Путри, та перекатилась к ней обратно. «Няня Коза», – подумала Крис.
Наверняка это был призрак. Возможно, несколько веков назад она тоже работала няней, как и Крис. Возможно, была голландкой. Тюремной медсестрой. Бессердечной женщиной. Возможно, с ней случилось что-то ужасное, после чего ее стали называть этим мерзким именем. Может быть, она потеряла ноги из-за несчастного случая, и врачам пришлось пришить ей пару козьих ног вместо протезов.
В конце коридора раздался стук копыт. Крис посмотрела в темноту, справа от себя. Снова стук копыт – теперь уже ближе. У себя дома она, если бы хорошо присмотрелась, различила бы фигуру человека даже в безлунную ночь. Но пока видела в коридоре лишь скопление неясных комьев, постепенно принимавших четкие очертания.
– Я тебя не боюсь, – сказала Крис, но теперь время, когда она не боялась темноты, осталось в прошлом.
Ее глаза привыкли к темноте, и она увидела нечто, стоявшее у стены. Некое подобие лица. Длинную шею. Ниже было что-то, напоминающее тело в халате, а еще ниже – лапы. Растопыренные. Грязные. С раздвоенными козьими копытами. Затем тело содрогнулось, и кожа на нем исчезла, как снятая вуаль. Под ней показалась тьма.
Крис упала на пол, перестав чувствовать свои ноги. Какой-то частью сознания она поняла, что ее трясет вот уже минут пять. Она попыталась встать, но ноги стали словно свинцовыми. Теперь уже не было слышно стука копыт – только порыв горячего воздуха. Она подняла глаза и увидела, как темнота заполняет коридор от пола до потолка – она была похожа на копоть, только гуще, тяжелее, почти как шерсть. Крис закрыла глаза ладонями.
Возможно, ты лишишься ног.
Возможно, я их обрету.
– Крис! – ее словно вытащили из воды. – Что ты здесь делаешь?
Существовал ли где-нибудь более безопасный мир? Чудовищное дыхание отступило от ее шеи. Она посмотрела сквозь пальцы. В коридоре было пусто. Только украшенные бархатом старинные вещи. Она поднялась на онемевшие ноги и, пошатываясь, двинулась вниз.
– Надеюсь, вы не были в моей ювелирной…
По-видимому, выражение лица Крис заставило миссис Гунаван замолчать.
– В коридоре погасла лампочка, – сказала Крис, не слыша собственного голоса. Лампочки были частью земного мира, который теперь не имел никакого значения. Лампочки, тарелки, люстры. Миссис Гунаван распорядилась, чтобы Крис утром рассказала об этом Тоно. Ее голос будто доносился с далекого плато. Но миссис Гунаван превратилась в пятно. Как и комната. Только дети были четко различимы. Она видела их глаза-бусинки и губы в форме сердец.
Темные существа кружились возле света фонарика. Они как бы прятались, но это было не по-настоящему – всего лишь частью игры, в которую они все играли. Крис видела их. Дети тоже их видели. Агус даже следил за их движениями пальцем, будто они смотрели представление театра ваянг.
