Неожиданно монгол, следивший за горизонтом, подполз к своим товарищам и, приложив губы к уху оказавшегося с ним рядом хана, прошептал:
— Войска нашего господина приближаются. Вскоре они будут здесь!
Они ждали, стараясь осторожно дышать, и не шевелились, не сводя хищных взглядов со стражников-караитов, которые совершали ленивый обход постов. Монгольские ханы следили за их силуэтами, видимыми на фоне темного неба. Через некоторое время монголы осторожно дали друг другу знак — ждать дольше было опасно, стражники могли заметить приближение вражеской армии, — и каждый тихо приблизился к заранее выбранной жертве, бесшумно вонзили кинжалы в спины ничего не подозревавших воинов. Стражники с тихим вздохом распластались на земле. Через мгновение монголы, напялив головные уборы караитов и накинув плащи убитых, сделали вид, что охраняют покой лагеря с обнаженными мечами, и, чтобы никто не заметил подмены, спокойно расхаживали взад и вперед по намеченному маршруту.
У Сен-Кунга, несмотря на его внешний лоск, было хорошо развито врожденно чутье кочевника, и он вдруг ощутил неясное волнение. Он сидел рядом с отцом, пил вино и следил за танцами девушек, но потом вдруг сказал:
— Отец мой, не знаю почему, но меня мучит дурное предчувствие. Позволь мне тебя оставить — я пойду проверю стражу.
Тогрул-хан был увлечен искусным танцем девушек и спокойно согласился с сыном. Сен-Кунг вышел из шатра и стал подниматься на возвышение, где расхаживали стражники. Он видел, как они расхаживают взад и вперед, внимательно посматривают на горизонт, но ему этого показалось мало. Он приблизился к одному из стражников, до носа закутанного в плащ.
— Как дела? Все нормально? — резко спросил стражника Сен-Кунг.
Тот утвердительно кивнул. Остальные стражники, услышав голоса, окаменели, глаза их сверкали даже в полумраке. Этим людям уже было ясно видно монголов, которые двигались, как тени, неслышно приближаясь к лагерю.
Сен-Кунг громко вдохнул чистый ночной воздух, оглянулся и направился к другому стражнику, но тут вдруг взглянул в сторону юга и увидел врага. В этот миг луна внезапно выплыла из-за облаков, и вокруг стало светло, как днем.
Сен-Кунг хрипло вздохнул, резко сорвал плащ с ближайшего к нему стражника и увидел перед собой одного из ханов, свирепо смотрящего на него. Остальные ханы уже бежали к ним, обнажив оружие.
Несчастный караит взглянул на врагов и понял, что пришла его смерть, но ему следовало предупредить своих воинов. Он широко открыл рот, пытаясь издать громкий крик, но в этот момент один из ханов глубоко вонзил ему меч в живот и прижал руку к губам несчастного караита. Тот все еще пытался закричать, с яростью вонзил крепкие, как у волка, зубы в руку, заткнувшую ему рот. Сен-Кунг умирал, из его живота вместе с кровью уходила жизнь, но сил у него все еще оставалось, как у трех здоровых воинов. Через миг ему удалось оторвать от губ вонючую, отвратительную руку врага, он согнул ногу, чтобы с силой ударить в живот монгола, склонившегося над ним, но тут другой «стражник», боясь, что Сен-Кунг закричит, с силой несколько раз ударил его сапогом в висок. Тело умирающего выгнулось дугой, руки напрасно хватались за воздух. «Стражник» наступил сапогом на его лицо, выдавив каблуком глаза. Наконец несчастный успокоился, и тело его застыло без движения.
Ханы, тяжело дыша, выпрямились и мрачно улыбнулись друг другу. Они сбросили плащи и стали спускаться с холма, уже не заботясь о том, что их кто-то может увидеть. Темуджин со своими войсками был поблизости.
Монголы уже не пытались пробираться бесшумно, подгоняя коней, они с дикими криками помчались к лагерю.
Тогрул-хан задремал, но его внезапно разбудили вопли танцовщиц и крики воинов. Он с трудом поднялся на ноги, опираясь на руку одной из женщин, взглянул на темную долину и увидел монголов, их развевающееся на фоне светлеющего неба знамя. Тогрул-хан огляделся и слабым голосом позвал на помощь, он звал своих приближенных, но те с трудом просыпались и не понимали, что происходит, из-за чего переполох. Когда они поняли, в чем дело, их охватила паника. Воины бессмысленно бегали взад и вперед, хватали испуганных коней, которые в ужасе шарахались от них. Перепуганные женщины сбились в стайки, заполняя ночной воздух пронзительными воплями и рыданиями. Начальники пытались собрать своих воинов, на ходу затягивая пояса, ослабленные во время ужина, кричали и жестоко били растерявшихся воинов. Между людьми бегали люди Темуджина, которые, пользуясь неразберихой, ловко расправлялись с противниками, успевая по ходу дела, на миг остановившись, прихватить какую-нибудь серебряную чашу или поднос и быстро спрятать вещь за пазухой. Тем временем кони без всадников вставали на дыбы, в страхе убегали от хозяев, которые безуспешно пытались их поймать.
