— Я с ними уже говорил и они не возражали против того, чтобы я допросил тебя и твоих приятелей. Я полагаю, тебе известно, в каком серьезном положении ты находишься. Твои адвокаты уже говорили тебе об этом?
— Меня будет судить суд для несовершеннолетних.
— Нет, это не так, Дэнни. Тебя вместе с другими ребятами будет судить уголовный суд, третья секция.
— Да-а?
— Да. Дело будет рассматриваться в следующем месяце. Это будет справедливый суд, и никто не собирается с тобой нянчиться. Ты убил человека, Дэнни.
— Да-а? Вы еще должны доказать это, мистер. Я невиновен до тех пор, пока не будет доказана моя виновность.
— Верно. Теперь допустим, ты расскажешь мне, что произошло вечером десятого июля.
— Я уже рассказывал об этом сотни раз. Мы прогуливались, и какой-то грязный пуэрториканец напал на нас, и мы порезали его. Это была самооборона.
— Парень, которого вы зарезали, был слепым. Ты, конечно должен понимать, никакие присяжные не поверят, что он напал на вас.
— Меня не интересует, поверят они или нет. Я говорю, как все было. Можете спросить Бэтмана и Башню. Они скажут вам то же самое.
— Кто такой Бэтман?
— Апосто. Так его называют ребята из клуба.
— Что это за банда?
— Вы все уже знаете об этом. Кому, черт возьми, вы пытаетесь морочить голову?
— Я спрашиваю тебя, — сказал Хэнк. — Как называется эта банда?
— «Орлы-громовержцы». — Дэнни помолчал. — И это не банда. Это — клуб.
— Понимаю. А чем отличается банда от клуба?
— «Орлы-громовержцы» никогда не ищут неприятностей.
— Тогда что вы делали в испанском Гарлеме, если не искали неприятностей?
— Мы прогуливались.
— Ты, и Башня, имя которого, я полагаю, Ридон, и Бэтман. Правильно?
— Правильно, — ответил Дэнни.
— Почему вы называете его Башней?
— Не знаю. Думаю, потому что он высокий. К тому же он очень сильный.
— Как они зовут тебя?
— Дэнни.
— А у тебя нет прозвища?
— Для чего мне прозвище? Во всяком случае Дэнни — уже прозвище. Мое настоящее имя — Даннель.
— Почему ты присоединился к банде, Дэнни?
— Я не принадлежу ни к какой банде.
— Тогда к клубу?
— Я не принадлежу ни к какому клубу.
— Тогда что ты делал с двумя «Орлами» вечером десятого июля?
— Они спросили меня, не хочу ли я пройтись, и я ответил, что хочу. И пошел. Нет закона, запрещающего прогулки.
— Есть закон против убийства.
— Да, но это была самооборона.
— Дэнни, парень был слепым.
— Ну и что?
— А то, что если ты будешь придерживаться этой версии, то я могу гарантировать тебе только одно, что ты кончишь на электрическом стуле.
С минуту Дэнни молчал. Затем сказал:
— Это то, чего вы хотите, не так ли?
— Я хочу знать правду.
—Вы ее знаете. Башня, Бэтман и я прогуливались. Вшивый пуэрториканец напал на нас, и мы порезали его. Вот вам правда.
— Ты наносил Моррезу удары ножом?
— Конечно, наносил. Этот подлец напал на нас. Я ударил его ножом четыре раза.
— Почему?
— Потому, что я хотел ударить его ножом. Вы полагаете, я боюсь ударить кого-нибудь ножом? Я ударил бы ножом любого, кто посмел бы меня обидеть.
— И слепого?
— О, оставьте эту песенку о слепом парне. Он напал на нас.
— Как он мог напасть на вас, если он даже не мог вас видеть?
— Спросите его. Может быть, он слышал нас. Может быть, он и не был на самом деле слепым. Может быть, он только притворялся слепым.
— Дэнни, Дэнни...
— Откуда я знаю, черт возьми, почему он напал на нас? Но это он сделал! И мы проучили его!
— Хорошо, Дэнни. Вы придумали историю и, может быть, она и хорошая, однако в свете имеющихся фактов звучит неубедительно, и я рассчитываю, что ты придумаешь что-нибудь другое. Иначе тебе остается только молиться.
— Я рассказываю, как было. Вы хотите, чтобы я врал?
— Чего ты боишься, Дэнни? Кого ты боишься?
— Я ничего и никого на свете не боюсь, и не забывайте этого, мистер. И вот что я вам еще скажу: если вы думаете, что я отправлюсь на электрический стул, то вы ошибаетесь, я не отправлюсь на электрический стул. И если бы я был на вашем месте, мистер, я был бы осторожнее. Я просто не стал бы вечером ходить по темным улицам.
— Ты угрожаешь мне, Дэнни?
— Я просто вам советую.
— Ты думаешь, что я испугаюсь горстки несовершеннолетних хулиганов?
