Поезд дернулся и остановился.
Сердик рывком открыл дверь купе:
– Никто не спорит, что добыча угля – грязная и опасная работа, – сказал он, когда они вышли на платформу. – На некоторых шахтах здесь до сих пор работают дети. Но только не у нас. Это – работа для взрослых мужчин, и мы платим им хорошие деньги. Но и это еще не все. Отец построил специальные помещения, где рабочие могут помыться, перед тем как идти домой. И когда мой отец...
– Твой отец – круглый дурак, – прогудел кто-то за их спиной.
Инди и Сердик мгновенно обернулись. Позади них стоял высокий плотный мужчина. Его отвислые щеки не могли скрыть ни черные усы, ни бакенбарды. Лицо было злым, а на толстых губах играла усмешка.
Он снизил тон и пророкотал:
– На самом деле, твой отец – худший из дураков. Послушай меня, мальчик, и запомни. Его мягкое сердце будет стоить ему вашего рудника, вашего состояния, да и вообще всего, что вы имеете!
Инди изумленно посмотрел на Сердика, тот с ненавистью провожал взглядом мужчину, наговорившего ему столько гадостей. Этот тип шел, не оглядываясь, тяжело ступая по платформе. У станции его ждал старомодный черный экипаж и кучер, тут же бросившийся подсаживать своего хозяина.
– Кто этот мужчина? – тихо спросил Инди.
– Мистер Гохэм – Чарльз Гохэм. Он представляет большую лондонскую компанию, которая владеет здесь каменноугольными копями.
– Очень милый человек, – сыронизировал Инди. – И он всегда такой любезный?
Сердик передернул плечами и нахмурился:
– Он приехал сюда два года назад. Но еще ни разу не поговорил с отцом с глазу на глаз о положении шахтеров. Мне кажется, он смотрит на них, как на рабов. И ему безразлично, сколько из них заболеют или покалечатся, главное, чтобы они добывали все больше и больше угля.
– Теперь понятно, в чем дело, – задумчиво сказал Инди. – Только вот почему этот Гохэм так невзлюбил твоего отца?
– Гохэм создал здесь Лигу менеджеров, которая объединяет всех, кто руководит работой в рудниках. Ну, скажем, почти всех. Отец говорит, что все это придумано для того, чтобы сводить на нет любые, даже незначительные требования шахтеров. А мой отец может нарушить все их планы.
– Значит, он не в их команде? – спросил Инди.
Сердик согласно кивнул:
– Гохэм говорит, что отец слишком мягок с рабочими и подает дурной пример. Ведь в здешних местах отец – единственный владелец рудника, кто не только живет поблизости, но и единолично руководит добычей угля. Он видит, как непросто живется людям. И не должен оглядываться на других – тех, кто и в глаза никогда не видел своей шахты. И я горжусь, что отец выступает против этой Лиги и защищает рабочих, – с вызовом в голосе закончил Сердик. – Иначе Гохэм уже давно бы запустил свои чудовищные проекты по реорганизации управления рудниками.
– Значит, судя по тому, что творит этот Гохэм, твой отец, как порядочный человек, стоит ему как кость в горле, – подытожил Инди и подобрал свою сумку. – И куда же теперь мы направляемся?
– Это вы, мистер Сердик? – неожиданно раздался голос за спиной.
У входа в здание вокзала стоял симпатичный молодой человек в костюме из твида и махал ребятам рукой. А потом направился к ним, сняв с головы небольшую охотничью кепку и пригладив светлые волосы.
Инди заметил, что у него тщательно подстриженные усы и жизнерадостная улыбка.
– Это – Эрик Уэйс. Наш инженер, – представил его Сердик. – Эрик, это – Индиана Джонс.
– Индиана? – Уэйс поднял брови. – Звучит на американский манер. Потом улыбнулся и пожал мальчикам руки. – У меня были дела с начальником станции, и я боялся, что вы уже уехали. Мы только что получили новый поршень для помпы, который испортился в третьем туннеле. Ну раз уж так все сложилось, помогите мне дотащить его до повозки. Ведь вы оба рослые и здоровые ребята.
Деревянный ящик с поршнем оказался довольно тяжелым, но им не составило труда погрузить его в большой, на совесть сделанный фургон, стоявший у дороги. В него были впряжены два коренастых пони, которые, судя по их полусонному виду, вряд ли смогли бы сдвинуть с места фургон, да еще с таким грузом.
Уэйс забрался внутрь фургона и попросил мальчиков подвинуть ящик ближе к нему:
