7
Еще до начала учебного года Лора получила разрешение на домашнее обучение Криса у педагога с государственной аккредитацией. Педагога звали Ида Паломар, и она чем-то напоминала Лоре покойную Марджори Мэйн, прославившуюся ролью «Мамаши Чайник». Ида была крупной дамой, чуть грубоватой, но с добрым сердцем и при этом хорошим учителем.
Ко времени школьных каникул по случаю Дня благодарения и Лора, и Крис уже не чувствовали себя узниками, успев притерпеться к относительной изоляции, в которой им приходилось жить. На самом деле они научились получать удовольствие от установившейся между ними особой близости вследствие вынужденного уединения.
В День благодарения из Беверли-Хиллз позвонила Тельма поздравить их с праздником. Лора взяла трубку на кухне, наполненной аппетитными ароматами жареной индейки. Крис тем временем в гостиной читал Шела Сильверстайна.
– Кстати, я звоню не только затем, чтобы поздравить, – сказала Тельма. – Хочу пригласить вас провести рождественскую неделю со мной и Джейсоном.
– С Джейсоном? – удивилась Лора.
– Джейсон Гейнс, – объяснила Тельма. – Режиссер фильма, в котором я сейчас снимаюсь. Я к нему переехала.
– А он в курсе?
– Послушай, Шейн, остроты – это мое амплуа.
– Прости.
– Он говорит, что любит меня. Чистой воды безумие, да? Боже, я хочу сказать, он такой симпатичный парень, всего на пять лет старше меня, без видимых отклонений, к тому же суперуспешный кинорежиссер и миллионер, которому стоит лишь пальцем поманить любую приглянувшуюся ему старлетку, но ему нужна только я. Нет, у него определенно мозги набекрень, хотя, если с ним поговорить, он может вполне сойти за нормального. Он говорит, ему нравится, что у меня есть мозги…
– А он знает, что они у тебя явно больные…
– Шейн, ну вот, снова-здорово! Он говорит, ему нравятся мои мозги и отчасти мое чувство юмора, и он даже балдеет от моего тела, так как в противном случае он первый парень в истории, способный имитировать эрекцию.
– У тебя действительно прелестное тело.
– Ну, я начинаю привыкать к мысли, что оно не настолько плохое, как мне казалось. Конечно, не для тех, кто считает кожу да кости эталоном женской красоты. Впрочем, если я и могу без отвращения смотреть в зеркало на свое тело, не следует забывать, что у меня еще есть и лицо.
– У тебя прелестное лицо, особенно теперь, когда оно не закрыто зелеными и фиолетовыми патлами.
– Но не такое, как у тебя, Шейн. А значит, я реально чокнулась, рискнув пригласить тебя в гости на Рождество. Как только Джейсон тебя увидит, я тотчас же окажусь в мусорном бачке на тротуаре. Ну так что? Приедешь? Мы снимаем фильм в Лос-Анджелесе и его окрестностях. Основные съемки должны закончиться десятого декабря. А потом у Джейсона еще будет куча работы: редактирование там и прочий цимес, но в рождественскую неделю мы прекращаем работу. Нам хочется побыть дома. Обещай, что приедешь.
– Тельма, я с удовольствием познакомлюсь с мужчиной, у которого хватило ума в тебя влюбиться, но я и правда не знаю. Здесь… я чувствую себя в безопасности.
– Неужели ты считаешь нас настолько опасными?
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Можешь захватить с собой «узи».
– А что думает по этому поводу Джейсон?
– Я скажу ему, что ты радикальная сторонница левых взглядов, защитница кашалотов, противница токсичных презервативов, поборница свобод длиннохвостых попугаев и поэтому таскаешь с собой «узи» на случай неожиданной революции. Джейсон наверняка купится. Это ведь Голливуд, детка. Большинство актеров, с которыми приходится работать, еще больше повернуты на политике.
Через дверной проем в гостиную Лора видела Криса, свернувшегося в кресле с книжкой в руках.
– Возможно, нам действительно пора время от времени выбираться в большой мир, – вздохнула Лора. – Да и вообще, это первое Рождество без Дэнни, так что нам с Крисом будет очень тяжело. Но мне крайне неловко…
– Лора, прошло более десяти месяцев, – осторожно сказала Тельма.
– И я не хочу подводить своего ангела-хранителя.
– Тебе и не придется. Я серьезно насчет «узи». Привози хоть весь арсенал, если тебе от этого будет легче. Только приезжай.
