– Не переживай, – сказал Дэнни. – Твое время еще придет. Всему свой черед. Потому что ты – это ты.
К этому моменту Лора уже вовсю трудилась над вторым романом «Седрах». Работая по десять часов в день, шесть дней в неделю, она закончила роман в июле.
В пятницу она отправила экземпляр книги Спенсеру Кину в Нью-Йорк, а рукопись отдала Дэнни, который стал первым ее читателем. Он пораньше ушел с работы и приступил к чтению романа в час дня пятницы в кресле в гостиной, затем перебрался в спальню, поспал четыре часа и к десяти часам утра субботы снова устроился в кресле, одолев две трети книги. Но не стал ничего обсуждать с Лорой, сказав только:
– Нет, поговорим, когда я закончу. Будет нечестно, если ты начнешь реагировать на мои слова, пока я не получу полного представления о твоей задумке, это будет нечестно и по отношению ко мне тоже, потому что при обсуждении ты волей-неволей расскажешь мне о некоторых поворотах сюжета.
Лора периодически поглядывала на мужа – посмотреть, хмурится ли он, улыбается ли и реагирует ли каким-то образом на повествование, а когда он действительно реагировал, переживала, что реакция неадекватна отрывку, который он в данный момент читал. К половине одиннадцатого Лора, которая уже была не в силах оставаться дома, поехала на машине в торговый центр «Саут-Коаст плаза» побродить по книжным лавкам. Там она перекусила, хотя и не была голодна, после чего отправилась в «Вестминстер-молл» поглазеть на витрины и, съев замороженный йогурт, завернула в «Ориндж-молл», где походила по магазинам и купила сливочную помадку, незаметно умяв половину.
Припарковавшись на стоянке своего многоквартирного дома, Лора обнаружила, что автомобиля Дэнни нет на месте. Войдя в квартиру, он позвала мужа, но ответа не получила.
Рукопись нового романа «Седрах» лежала на столе.
Лора поискала записку. Записки не было.
– Боже мой! – ахнула Лора.
Значит, роман плохой. Никуда не годится. Полный отстой. Дерьмовый. Бедняге Дэнни пришлось пойти глотнуть пива и набраться мужества, чтобы сказать жене, что ей нужно срочно учиться на сантехника и, пока еще не поздно, начинать новую карьеру.
Лора чувствовала, что ее вот-вот вырвет. Она поспешила в ванную, но тошнота прошла. И Лора просто умылась холодной водой.
Да, ее роман дерьмовый.
Ну ладно, нужно просто научиться с этим жить. А ей почему-то казалось, что роман хороший, намного лучше «Иерихонских ночей». Похоже, она глубоко заблуждалась. А значит, напишет новую книгу.
Лора прошла на кухню и открыла пиво. Но не успела сделать и двух глотков, как в дом вошел Дэнни. В руках он держал, словно баскетбольный мяч, большую коробку в подарочной упаковке. Положив коробку на обеденный стол возле рукописи, Дэнни торжественно произнес:
– Это тебе.
Но Лора даже не посмотрела на подношение.
– Скажи мне.
– Сперва открой мой подарок.
– Боже мой, неужели все настолько плохо?! Неужели все так плохо, что ты решил умаслить меня подарком? Скажи мне. Я выдержу удар. Погоди! Давай-ка я лучше присяду. – Лора опустилась на стул. – А теперь бей – не жалей, здоровяк. Я переживу.
– Лора, ты слишком увлекаешься драматическими эффектами.
– Ты о чем? Хочешь сказать, что книга слишком мелодраматичная?
– Не книга. А ты. По крайней мере, в данный момент. Ради всего святого, кончай строить из себя непризнанного молодого гения и открой подарок!
– Хорошо-хорошо, если мне нужно открыть чертов подарок, чтобы ты начал говорить, то я, так и быть, его открою.
Лора положила коробку на колени – она оказалась тяжелой – и потянула за ленточку. Тем временем Дэнни, сев напротив жены, стал пристально за ней наблюдать.
Несмотря на шикарную коробку из дорогого магазина, Лора оказалась явно не готова увидеть внутри большую роскошную вазу «Лалик». Ваза была абсолютно прозрачной, с ручками из зеленого хрусталя, наполовину прозрачного, наполовину матового, каждая в виде двух скачущих жаб, которых в итоге получилось четыре.
У Лоры от удивления глаза полезли на лоб.
– Дэнни, в жизни не видела ничего подобного. Это самая красивая вещь на свете.
– Значит, тебе понравилось?
– Боже правый, сколько заплатил?!
