– Нет, сэр. Конечно, я его видел.
– У меня и в мыслях не было, что вы станете врать. – Коп говорил так, будто хорошо знал Клитмана и верил в его репутацию честного человека, что сразу поставило оберштурмфюрера в тупик. – А если вы видели красный бордюр, то почему припарковались в неположенном месте?
– О, теперь понимаю, – сказал Клитман. – Парковаться можно только там, где бордюры не красного цвета. Ну да, конечно.
Коп удивленно заморгал. Он перевел взгляд на фон Манштейна, сидевшего рядом с водителем, затем – на Брахера и Хубача на заднем сиденье, после чего улыбнулся и кивнул.
Клитману не было нужды смотреть на своих людей, чтобы понять, что они уже на пределе. Воздух в салоне сгустился от возникшего напряжения.
Офицер полиции снова посмотрел на Клитмана и неуверенно улыбнулся:
– Если не ошибаюсь… вы, парни, проповедники, да?
– Проповедники? – Клитман был явно озадачен вопросом.
– У меня неплохо развито дедуктивное мышление, – заявил коп, все так же неуверенно улыбаясь. – Хотя тут даже не надо быть Шерлоком Холмсом. Ведь наклейки на бампере вашего автомобиля «Я люблю Иисуса» и «Христос воскрес» говорят сами за себя. В городе конвент баптистов, а вы четверо в темных костюмах.
Так вот почему коп не сомневался, что Клитман не способен врать: полицейский принял их за баптистских пасторов.
– Все верно, – поспешно отозвался Клитман. – Мы приехали на конвент. Простите нас за нарушение правил парковки. Там, откуда мы прибыли, нет красных бордюров. Ну а теперь, с вашего позволения…
– И откуда вы родом? – спросил коп, но уже без тени подозрительности, а исключительно из желания быть дружелюбным.
Клитман, конечно, знал много о Соединенных Штатах, но все-таки недостаточно, чтобы поддерживать подобные беседы, способные завести куда угодно. Он считал, что баптисты в основном живут в южных штатах, но не был уверен, есть ли они на севере, западе или на востоке страны.
– Я из Джорджии, – наконец сказал Клитман и только потом сообразил, как нелепо звучит подобное утверждение, учитывая его немецкий акцент.
Улыбка на лице копа немного увяла. Он перевел взгляд на фон Манштейна:
– Ну а вы, сэр, откуда прибыли?
Фон Манштейн по примеру оберштурмфюрера произнес с еще более выраженным немецким акцентом:
– Из Джорджии.
Хубач и Брахер на заднем сиденье, не дожидаясь вопроса, хором произнесли, словно магическое заклинание, способное зачаровать копа:
– Джорджия. Мы из Джорджии.
Офицер полиции сразу перестал улыбаться. Нахмурившись, он сказал Эриху Клитману:
– Сэр, не могли бы вы выйти из машины?
– Конечно, офицер. – Клитман открыл дверь, заметив, что коп положил правую руку на рукоять револьвера в кобуре. – Но мы опаздываем на молитвенное собрание…
Тем временем Хубач на заднем сиденье открыл дипломат и с быстротой, достойной телохранителя президента, достал оттуда «узи». Не опуская стекла, Хубач приставил ствол к окну и открыл по копу огонь, лишив его возможности выхватить револьвер. Под градом пуль стекло разлетелось вдребезги. Пораженный очередью с близкого расстояния, полицейский упал прямо под колеса проезжающего автомобиля. Взвизгнули тормоза – это водитель попытался объехать упавшее тело. Пули попали в витрину расположенного через дорогу магазина мужской одежды, на тротуар посыпались осколки.
Мартин Брахер, проявив завидное хладнокровие и сообразительность, заставившие Клитмана в очередной раз испытать чувство законной гордости за свою принадлежность к СС, вышел из «тойоты» и открыл ураганный огонь из «узи», чтобы усугубить хаос и в суматохе незаметно скрыться. Одна за другой взрывались витрины дорогих магазинов не только в переулке, но и на перекрестке с Палм-Каньон-драйв. Прохожие с криками падали на тротуар, пытались укрыться в дверных проемах. Очередь из «узи» задела проезжающие по Палм-Каньон-драйв автомобили. Водители, или получив ранения, или запаниковав, начали лихорадочно перестраиваться. Тонированный «мерседес» врезался в грузовик доставки, красный спортивный автомобиль, перепрыгнув через бордюр, пересек тротуар, задел ствол пальмы и въехал в фасад магазина подарков.
