По дороге дамаскины Ибн Вахида настигли небольшое войско, человек полтораста на отличных, но усталых лошадях. Неизвестные воины отпустили лошадей на выпас, а сами жарили на кострах мясо, когда передовые всадники Ибн Вахида подъехали к ним.
Воины указали на своего бека, уводившего их из страны, захваченной Тимуром.
- Кто он? - спросил дамаскин.
- Бек чернобаранных туркменов Кара-Юсуф. Вон он у костра. Он ранен.
- Ранен? Кем?
- Среди нас и еще есть раненые. С Тимуровой конницей бились в горах. Оттуда хотели укрыться в Халебе, тамошний Темир-Таш не пустил нас в город. Вы, говорит, Баязетовы, уходите к нему. Уходите скорей. У нас без вас тесно. Мы и пошли на Дамаск. Идти в Бурсу нам нельзя, лошади не вынесут. Вот и уходим. А вы кто?
- Дамасские.
- У вас сабли хороши.
Пока так разговаривали, Кара-Юсуф поднялся с полосатой попоны, на которой лежал, и подошел. Перевязанную левую руку он придерживал правой рукой. Подбородок оброс бородкой. Чуть кося сближенными глазами, осмотрел арабов.
- Вы откуда?
Он не опасался этих десятерых, когда рядом наготове, хорошо вооруженные и смелые, поднимались и шли сюда полтораста его туркменов.
- Кто у вас над вами?
- Ибн Вахид.
- Длиннорукий?
- Ибн Вахид!
- Где он? Он моего отца знал.
- Едет позади нас.
Кара-Юсуф приказал собирать лошадей со степи, куда, стреножив, их пустили.
Так в конницу дамаскинов вошли и туркмены Кара-Юсуфа. Золотого коня Тимура покрыли длинной попоной, какими в походах туркмены покрывали своих лошадей. Эти попоны служили в пути постелью, а порой шатром, когда останавливались на отдых вдали от селений, что случалось часто. В дождливую пору или во время песчаных бурь попону доставали из-под седла и продолжали путь, надежно укрывшись ее плотной тканью. Попона прикрывала и хозяйское тавро на конском крупе, только ноги и голова у лошадей оставались снаружи.
Поехали рядом Ибн Вахид и Кара-Юсуф.
Вспоминали время, когда туркмены хозяйствовали на своих землях, когда их стада и табуны вольно паслись на просторных угодьях, когда Ибн Вахид был молод, а Кара-Юсуф юн. Как с отцом Кара-Юсуфа Ибн Вахид встречал золотоордынского Тохтамыша, то отбиваясь от его набегов, то вступая с ним в союз.
- Всегда был сметлив, всегда ненадежен.
- А я помню, как вы мне подарили коня.
- Конь-то и ныне у тебя хорош.
- Добыча.
- Откуда ж досталась?
- От самого Тимура.
- У татарского главаря спроста не вырвешь добычу.
- Рука доселе ноет от той добычи.
- Заживет.
- Под попоной и тавро Повелителя Вселенной.
Так вместе с дамаскинами уходил Кара-Юсуф от погони, терпя боль в ране, ожидая дней, когда полечится в Дамаске.
Коней кормили наскоро. Шли они хуже и хуже, но и у погони выпадало мало времени для отдыха. По пути, когда нагоняли изнемогших от долгой дороги беженцев, воины брали к себе в седла детей, поддерживали стариков. Дамасская конница обретала странный облик. Но все это шло к прибежищу, куда оставалось уже недалеко идти.
3
Султан-Хусейн настойчиво преследовал дамасскую конницу.
Лошади у дамаскинов и у преследователей устали. Короткие остановки не давали нужного отдыха. Карабаиры Султан-Хусейна оказались выносливее. Преследователи уже видели пыль от конницы Дамаска.
В один из вечеров те и другие остановились, издалека видя друг друга.
На заре Султан-Хусейну показали двоих всадников в развевающихся бурнусах, скачущих к нему от арабов.
Их встретили и привели.
Один из них назвался ученым улемом, другой - муллой. Оба дамаскины. Оба бежали из Халеба, и по пути их настигла конница земляков.
Возглавляющий эту конницу Ибн Вахид послал их к Султан-Хусейну с предложением:
- Нас, арабов, больше. Мы почти дошли до дому. Вас мало. Вы далеко зашли от своих. Разумнее нам поговорить, а не сражаться, ибо на победу у вас надежды нет.
- Он предлагает мне сдаться?
- Нет, встретиться для беседы.
- А как и где?
- Между нашими войсками. Посреди дороги от вас до нас. Вы возьмете двоих с собой, Ибн Вахид - нас.
Султан-Хусейн подозвал из близких своих друзей двоих и поехал на встречу с дамаскином.
Они встретились, не спешиваясь.
Ибн Вахид предложил им вдвоем отъехать от сопровождающих. Те четверо остались. Эти двое отъехали.
