25. Отплясывают запахи в ноздрях,
Тиранствует летучее добро в них,
И, фыркая, бормочет на жаровнях
26. Народ бедует, по густым рядам
Шныряет, одичалый с голодухи.
На лицах у стряпух, что скифски-глухи,
Написано: «Не дам! не дам! не дам!..».
27. Над сковородками же — переплёт,
Чтоб воры рук туда не запустили,
И проволока рыночных бастилий
Затворников румяных стережёт.
28. Тут мы встречаемся. Блажен, кто сыт.
Он сообщает, взяв меня за локоть,
Что рыбам срок икринки обмолокать,
Что не грешно взглянуть на птичий сбыт.
29. Ковчежная манит нас толчея,
Которая писклива и брызгуча,
Где мокнут квакши, окуляры пуча,
Где сбиты мех, и пух, и чешуя…
30. Далёк наш путь с базара на толчок.
На улицах вольготно грязным детям.
Трамвайного вагона мы не встретим,
Автомобильный не ревнёт рожок.
31. Всё, с чем возможна тяга и езда,
Ушло на фронт, где гибель и защита,
И демон тока выключен из быта
И можно смело трогать провода.
32. Портовый двор, где в ведра брызжет кран,
Невольно служит как бы общим клубом,
И крысы по водопроводным трубам
Гуляют, презирая горожан.
33. Безводен путь наш. Воздух разогрет.
Сопит мой спутник, астмой грудь колыша.
На тумбе, где болтается афиша,
Расклеивают ленинский декрет.
34. О инкунабулы большевиков
На бандеролях спичечных акцизов!
На немногоречивый этот вызов
Откликнуться всегда он был готов.
35. Он по пути рассказывает мне,
Воспоминаниями увлечённый,
Как партизанские прошли колонны
По отвоевываемой стране.
36. Он «счастьем не насытился вполне»,
Зато винтовкой помахал как будто,
И про теплушки с литерами «брутто»
Он по пути рассказывает мне. —
37. Ему знаком
теплушечный уклад
С гнилым пайком
и тряской невпопад.
38. Лупили вшей,
почёсывали бок,
Но стал свежей
дорожный ветерок,
39. И виден стал
невиданный Кавказ,
И ропот шпал
уже смолкал не раз.
40. И горизонт
ему открыл вдали
Каспийский фронт
и вражьи корабли.
41. Весь, как скрижаль,
пред ним лежал Иран,
Тянуло в даль,
тянуло в Тегеран,
42. Туда, где стык
языческих культур,
Где львиный рык
слыхал не раз гяур.
43. Кто не слыхал
про «Горе от ума»?
Скули, шакал,
наваливайся, тьма.
44. Велик Аллах,
пророк — надёжный щит,
Гяур в очках
растерзанный лежит…
45. Большевиков
страна зовёт назад,
Приказ таков,
и он приказу рад.
46. Ах, он вкусил
по родине тоски,
Ах, мало сил,
верблюжские полки!
47. Из-под копыт
земля летит назад,
Но путь закрыт
на Елисаветград.
48. Расшатан мост,
но в тошный плен попасть,
Как в клетку клест, —
сомнительная сласть.
49. И он в рябой,
в облезлый поезд сел
И над рекой,
шатаясь, пролетел.
50. Под ним настил
шатался и плясал,
Ах, рачий ил —
сомнительный вокзал.
51. Нет, сыч Махно,
нам было б не с руки
Прибыть на дно
разлившейся реки,
52. Где влепит штраф
нам щука-билетёр,
Чей глаз — пиф-паф! —
по-снайперски остёр.
53. Проезжий скуп, —
адью, носильщик-рак!
Ещё мой труп
в придоньи не набряк.
54. Река, теки, —
мне лучше наутёк,
Сжав желваки
под щёткой впалых щёк.
55. У нас — рубцы на коже бледных щёк,
И мы друзей рассказами морочим,
— Хрипит он нежно, — впрочем, между прочим,
Мы с вами таки вышли на толчок».
56. По глинистому грунту пустыря
У молдаванской нищенской заставы
Прогуливают свой товар лягавый
Полу-торговцы, полу-егеря.
57. Там птичий гомон, свист и перещёлк,
И рыбий плеск в аптекарской посуде,
Всё, что сумели приневолить люди,
Всё, в чем наш Дидель знает крепко толк.
58. Он ощущает радостный прилив,
Охотничьего духа. Это — сфера,
Где скромный мастер лирного размера
И тот порой становится хвастлив.
59. Не кажется ли данью хвастовству
То, что, не ошибаясь ни на йоту,
Он якобы по одному помёту
Распознает животную братву?
60. «Здесь, — говорит он, — зяблик жил, а там
Держали пеночек черноголовых»…
И, возбуждая зависть в птицеловах,
Им поясняет: «вижу по следам».
61. «Здесь, — говорит он, — до последних дней
Держали суслика, была и белка,
Отнюдь не крыса, — крысы гадят мелко,
К тому же их наследство потемней».
62. И, в лейденскую банку заглянув,
Он говорит: «Здесь, где теперь гурами,
Жил телескоп, вращающий глазами,
Как заработавшийся стеклодув».
63. Живое торжище избороздив,
Но ничего по бедности не тратя,
Мы ликвидируем довольно кстати
Дарвино-Брэмской страсти рецидив.
64. И вот мы входим в зрелищный барак,
