70. Он, «плакать не умевший», затянул
Посеребренной паутиной смеха
Наплывшей патлы солнечный разгул
И волны рта с его зубной прорехой.
71. Но, «плакать не умевший», он извлек,
Он выжал здоровенные слезищи
У многих жертв его тревожных строк
В их сущности, как певчей, так и писчей.
72. Нелепое плечо перекосив
И погромыхивая баритоном,
О Дидель наш, и был же ты красив,
И не изобразит тебя никто нам…
73. Известно вам, как римлян допекал
При Сиракузах Архимед-хитрюга —
Набором зажигательных зеркал,
Секретами метательного круга.
74. Он так допек, что с городской стены
Спустить простую стоило веревку,
Как варвары бывали сметены,
Подозревая грозную уловку.
75. Ты страшен был, как этот старый грек,
Своим псевдо-ученым супостатам,
Их острым словом превращал в калек
И был бичом в их стаде бородатом.
76. И лишь твоя взлетала «волосня»,
Как пошляков Пшитальников кургузых
Уже трясла звериная дрисня,
Чем и Марцелл более при Сиракузах.
1. Продавленная мамина софа;
Трухлявая трава под репсом рваным;
Кочующие пышным караваном,
Клопы упитаны, клопам — лафа.
2. И он лежит, невыбрит и патлат,
Лениво переругиваясь с мамой,
В рубахе, что могла бы быть рекламой
Для мастерицы штопок и заплат;
3. Лежит ничком на рычагах локтей
И улыбается, подобно сфинксу,
И фантасмагорическую бриндзу
Пред ним рисует голод-чародей.
4. А под окном, пока овечий сыр
Встаёт из недочитанной страницы,
За прутьями полушки чечевицы,
Считает клёст, как банковский кассир.
5. Сын взвизгивает: «Мама, сволоки
Мою перину к старой тете Сарре!
Успехом пользуются на базаре
Такие пышные пуховики…».
6. Ему не терпится: «Не пожалей
Подсвечника, на что тебе он, мама?
Паршивый хлам, но из такого хлама
Исходит запах пары кренделей.
7. Будь другом (он волнуется), не рань
Мне сердца, мама: где твои салфетки? —
Два фунта сала даст оценщик меткий
За эту продырявленную дрянь!».
8. Но мама не сдаётся: «Были дни,
Когда меня считали балабустой,
Хозяйкой дома, чтоб им было пусто
За цурэс наши, за мои грызни.
9. Кто продает последнее? — босяк.
Работай и накушайся с курями».
— «Спорь, мама, с “Дюком” — он ещё упрямей,
К тому же спорить может натощак».
10. О вещи, вещи, зёрна войн и ссор!
Кто не подвластен вечному их игу? —
И на раскрытую чужую книгу
Он плотоядный устремляет взор…
11. …Акациям хотелось бы дождя.
Поджарых псов жара одолевала.
Плечом вперёд (другое отставало),
Он шёл вприпляску, руку отводя.
12. Эскадрой парусников и байдар,
Готовящихся к абордажной схватке,
Шли рундуки, навесы и палатки,
Столпотворительный шумел базар.
13. Горело солнце в стеклышках монист.
Он даже не подмигивал дивчатам,
Спеша туда, где в домике дощатом
Сидел нахохлившийся букинист.
14. Шарманка ныла, мукали волы.
«Привет вам, уважаемый папаша!»
Он, козырнув, как пыж из патронташа,
Печатный клад извлёк из-под полы.
15. «Вы это продаете?» — «Продаю».
— «А я не покупаю». — «Доннер веттер!
Опомнитесь, папаша! вы, как сеттер,
Залётному грозите журбаю.
16. Ведь это же Новалис, не в укор
Будь сказано покойнику, романтик!
На переплёте — золочёный кантик,
Под крокодила сделан коленкор!».
17. «Вы скудова свалились? — из Бендер,
Чи из-за Врангельского Перекопа?
— Романтиками только недотёпа
Интереснётся в РСФСР.
18. Но я куплю — скажите только мне,
Что автор ваш знакомит мир с секретом,
Как жить разутым и необогретым
На полувыпеченном ячмене.
19. Я бы валютных надавал вам лепт,
Скажите только, на какой странице
Против погромов, против реквизиций
Романтик ваш предложит мне рецепт?»
20. «Кхэ, кхэ, папаша, правда, напрямик
Здесь нет об этом… впрочем, без ломаний:
Достоин он того, чтобы в кармане
У вас источник денежный возник.
21. Позвольте вам прочесть лишь десять строк
Из “Гимна ночи”»… Ну и перемена!
Как соблазнительнейшая сирена,
Он старика в пучину уволок.
22. Пускай на нём рогожные штаны,
В счёт гонорара выданные «Ростой»,
Но он потомок девы рыбохвостой,
Дитя понтийской вкрадчивой волны…
23. Новалис продан. Хватит на обед.
Вперёд, к рядам, манящим чадом пряным!
Спеши к их жареным левиафанам,
Беги, голодный русский кифаред!
24. И он бежит сквозь строй военных баб,
Где каждый вертел поднят, как шпицрутен;
Он дымом экзекуции окутан,
Исхлёстан солнцем, от соблазнов слаб.
