Молчаливый полет - страница 69

Шрифт
Интервал

стр.

17 февраля 1929

«Как губы милой, рдеет слово Жица…»[283]

Как губы милой, рдеет слово Жица,
Одна отрада — слушать злого Жица.
Взгляните на него во время прений,
Не осуждайте так сурово Жица.
Он как барбос бросается на встречных,
Не называйте же коровой Жица.
Победа над Пеньковским в рукопашной —
Последняя поднесь обнова Жица.
Довольно с нас и этого любимца,
Не требуйте, друзья, другого Жица.

29 февраля 1929

Экспромт («На протяжении версты…»)[284]

На протяжении версты —
Бульвар отменной красоты.
Он домом Герцена гордится,
На нем — и Пушкин, и блудница.
Он Тимирязевым кряхтит —
Завидный груз! Почетный вид!
Но почему в заветном доме
Фокстротной преданы истоме?
Но почему под сенью муз
Клуб с кабаком вступил в союз?
Но почему так злы и грубы
Друзья сомнительного клуба?
Зачем заведомых врагов
Пускать под Герценовский кров? —
Друзья! Нельзя ли для прогулок
Подальше выбрать переулок?

1 июня 1929

На Олимпиаду Никитичну, содержательницу пансиона в доме Волошина[285]

«Не переслащивайте молоко,
Хлебайте воду прямо из колодца,
Вареников не прячьте за трико
И доедайте всё, что остается!»
Олимпиада, с видом полководца,
Разносит всех. Послушайте, Клико:
Вам сахар достается нелегко,
Зато от Вас легко нам достается…

23 июля 1929

Пи-явный сон в Коктебеле[286]

Максу ставили пиявок.
Столь обильная закуска
Привила им стиль и навык
В мокром деле кровопуска.
По земле несется слава,
И чудовищем несытым
Исполинская пиява
К Максу тянется с визитом.
Этот бог земных пиявиц,
Пьяный кровию и пивом,
Грин-писатель, Грин-красавец,
Духом горд Максолюбивым.
Ты довольно в пиве плавал,
Ты замешан в мокром деле,
Спи, диавол, спи, пиавол,
В доброй максовой постели.

15 августа 1929

«Ангел-хранитель Максимилианий…»[287]

Ангел-хранитель Максимилианий,
Не откажись от земных воздаяний!
Князь Coctebelicus, мастер и маг,
Помни о верных тебе «теремах»!

Август 1929

На перевод Абрамом Эфросом “VitaNuova” Данте, выпущенный издательством “Academia”[288]

I
Семи кругов насытясь видом,
Великий Данте в землю врос,
Когда узнал, что адским гидом
Был не Вергилий, а Эфрос.
II. (по Блоку)
На перевод взирая косо,
Веду рублям построчным счет,
Тень Данта с профилем Эфроса
О «Новой жизни» мне поет.
III. (поПушкину)
«Наших бьют!..» В руках моих
Ветхий Дант охрип от «Sos’a»,
На устах начатой стих,
Недочитанной, затих
В переводе А. Эфроса.
IV. (по Пушкину)
Суровый Дант не презирал Эфроса,
И, в знак того, что чтит его труды,
В свой барельеф раствором купороса
Втравил он профиль жидкой бороды.
V. (по Гумилеву)
Музы, рыдать перестаньте,
Выкидыш лучше, чем сноси,
Спойте мне песню о Данте
Или Абраме Эфросе.
Жил беспокойный молодчик
В мире лукавых обличий,
Грешник, болтун, переводчик,
Но он любил Беатриче.
Тайные думы поэта
В сердце, исполненном жаром,
Стали звенеть, как монеты,
Стали шуметь гонораром!
Музы, в сонете-брильянте
Став от него материями,
Спойте мне песню о Данте
И об Эфросе Абраме.

11 октября 1934

«Есть право у меня такое…»[289]

Есть право у меня такое:
Порой потребовать покоя…
И я сказать тебе велю
Всем, кто придет, что я, мол, сплю.

8 мая 1951

ВЕСЕЛЫЙ СТРАННИК. Стихотворные мемуары (1935)[290]

Пора! Пора! Уже нам в лица дует
Воспоминаний слабый ветерок.

Эдуард Багрицкий

Предисловие
Один мой друг, тот самый, между прочим,
Который выступает в данной вещи
И, кстати, в роли главного лица
Нередко мне говаривал, что в мире
Нет ничего опаснее и тоньше,
Чем белые стихи, — недаром Пушкин
Их ставил на такую высоту…
«Недаром, — он говаривал, — иные,
К ладье стиха приладив руль созвучий,
Проходят с ним все Сциллы и Харибды,
Подстерегающие стихотворца
В ладьях, тупых и с носа и с кормы.
Особенно, — он прибавлял, — опасно,
Когда скиталец бороздящий слово
На бесконцовке белоснежных ямбов,
И сам при этом обоюдотуп.
С катастрофическою быстротою
Тогда читающие заключают,
Что, собственно, и плыть ему не надо,
И груза у него не так уж много,
И некуда свой путь ему держать».
Боялся я не этого, однако,
Но рифма мне понадобится ниже
Как лучший способ выразить условность
И легкую импрессионистичность
Того набега, что предпринял я
В затоны прошлого, в заливы былей,
Под парусом художнических чувств,
И, так как это всё же не поэма,
А лишь рифмованные мемуары,

стр.

Похожие книги