Найдется ль рука, чтобы лиру
В тебе так же тихо качнуть,
И миру, желанному миру,
Тебя, мое сердце, вернуть?
И. Анненский. Лира часов.
Написано незадолго до смерти,
происшедшей на подъезде Царскосельского вокзала
Я Вас не знал и знать не мог,
О рыцарь Пушкинских традиций,
Носитель ордена в петлице
И Царскосельский педагог!
Но разрешите Вам подать
Мою участливую руку
В непоправимую разлуку,
В безоблачную благодать…
Когда трагический вокзал
— Дорога в русскую Пальмиру —
Парализованную лиру
Бессрочной ссылкой наказал,
Ваш непутевый ученик,
С тревожным гимном музе Вашей,
Как лист, безвременно упавший,
На ржавом гравии поник.
В делах поэзии и драк
Он был, как Лермонтов, неистов
И, как другой (из лицеистов),
Самодержавию не враг.
Их всех томило на плече
Ярмо отличий в ссыльной дымке,
И каждый пал на поединке
В пороховом параличе.
Но неизменен царскосел,
Одетый в статские мундиры,
В набор армейского задиры
Иль в переделанный камзол!
И чем — скажите — фонари
Екатерининского парка
Светлее сального огарка
В тоске Михайловской зари? —
Поныне ссыльная семья
Посильно борется со скукой,
И слава круговой порукой
Плывет над всеми четырьмя…
Ну что ж? — в мешке ли ямщика
Или в вагоне полосатом —
Беги, мой стих, за адресатом
На Юг, на Север и в ЧеКа!
Мне остается робкий зов,
Певучий адрес на конверте
И верная мечта о смерти
Остановившихся часов…
