Молчаливый полет - страница 38

Шрифт
Интервал

стр.

От нас ушел Валерий Брюсов…
Так пусть народная молва
К легендам новый сказ прибавит
И по Мещанской тридцать два
Квартиру милую прославит!

29 марта 1925

Омут[159]

Когда, уча ребячьей грамоте,
Про ад рассказывали мне,
Я закреплял в покорной памяти
Слова о дивной старине.
Я после слышал — «плюнь на Библию»,
Я слышал — «плюнь и не греши»,
Но — яд мечтаний! — как я выплюю
Твой тихий омут из души?
Пускай он тих — в нем черти водятся
И держат в адовом плену
Невинную, как богородица,
И небывалую жену.
Ей светят розовые факелы
На топком омутовом дне,
Куда их выронили ангелы,
Летая в темной вышине.
И бледным символом бессилия,
Самоубийства и стыда
Цветет молитвенная лилия
На глади тихого пруда.
Под зеркало его поверхности
Кто — грубый — смеет заглянуть? —
Лицо склонившегося в дерзости,
Смеясь, выплескивает муть,
И только мы, ее носители,
Поэты, верные мечте,
Смех пленницы в сырой обители
Порою слышим в темноте.

7 апреля 1925

Случай со шляпой[160]

Чья-то шляпа улетела,
И невидимые лапы
Мнут болезненное тело
Свежевычищенной шляпы.
О, как стыдно шляпе модной,
Шляпе, сделанной из фетра,
Быть эмблемой всенародной
Взбунтовавшегося ветра!
И летит она над парком,
И вальсирует, как птица,
И завидует товаркам,
Что надвинуты на лица:
И вдобавок к безобразью
Благороднейшую ношу
Дождь забрызгивает грязью,
Как последнюю галошу.
Но застрявши и повисши
Вдруг у тополя на сучьях,
Шляпа стала самой высшей
И одной из самых лучших. —
Так решил вороний папа,
Навсегда забывший гнезда
И в подкладке этой шляпы
Живший счастливо и просто.

17 апреля 1925

Отражения[161]

Огонь на кончике меча,
Холодный как зарница славы,
Закат и храм золотоглавый
Во льду случайного луча!..
Мир благородный и скупой,
Как смех на лике Джиоконды,
Какой диктуешь мне закон ты,
Куда уводишь за собой? —
Холодным панцирем луны
Перед лицом земного шара
Удары солнечного жара
В немом бою отражены;
Из горна в тесную трубу
Огонь течет багряным дымом
Как дух над грешником, судимым
И сожигаемым в гробу.
Ну что ж? Я дорого бы дал,
Чтобы над жертвенником славы
Мой ржавый стих как дым кровавый,
Как тень ее затрепетал,
Чтобы заимствовать и мне
По смерти славных свет их слабый
И отразить его хотя бы
Подобно стали и луне!

Апрель 1925

Ночное безобразие[162]

Полумесяц поднялся сонно
И достиг верхушки небес.
Он казался кустом лимона,
Что от чая слегка облез.
Он увидел большую церковь
И, боясь провалиться вниз,
Стал над самым крестовым верхом,
На конец его опершись…
Это было для церкви срамом,
Это ей принесло ущерб:
Разве можно над русским храмом
Водружать мусульманский серп? —
День пройдет, а в закатном свете,
Лишь блеснет ночная звезда,
Будет вновь турецкой мечетью
Обесчещенный храм Христа.
Нет, христьяне! Мы всем народом
Ощетиним винтовок лес
И пойдем крестовым походом
На султана ночных небес!

Май 1925

Дети[163]

Сынишка проказливей дочки,
У мальчика игры грубей —
Ему бы гонять голубей
Да кошек вымачивать в бочке.
Он будет вождем — решено.
Но девочка тоже не ангел —
И если мечтает о ранге,
То только царицы Кино.
«Жемчужина» — нежный эпитет
И дан ей покорной толпой…
Конечно, сначала ковбой
Жемчужину эту похитит.
У «Мери» центральная роль
И «Мери» сплошная приманка —
Пусть пес не похож на мустанга,
А брат не экранный король.
Ее добросовестно выкрав
И трепетный стан обхватив,
Он должен — степной детектив —
Внезапно нарваться на тигров,
А «тигры» в булыжных степях
Несутся от них врассыпную,
Кудахчут, сценарий минуя,
И крыльями бьют второпях…
Но в блеске центральной фигуры
Дефектов не видит никто —
Спасибо вам, тачка-авто,
И брат, и собака, и куры!
— Скажите, не всё ли равно,
Чье сердце в слезах замирает —
Актеры ли в правду играют
Иль дети играют в кино! —

Май 1925

Поздно на улице[164]

Всё пусто, голову кружа,
Всё тихо, жизнь из улиц вынув,
И спят ночные сторожа
В дверях надменных магазинов.
У переулка липкий торг
С какой-то девушкой усталой
На принудительный восторг
Ведет гуляка запоздалый.
Фонарь истратился дотла
В объятьях мух-огнепоконниц,
И первая поет метла
О прозе дворницких бессонниц.
В такую темь, в такую рань,
Где всё «вчера», где ночь пропала,
В календарях стирая грань,
Нас вечность провожает с бала.
Она нас просит не бежать
И учит тоном господина
Секрет бессмертия решать

стр.

Похожие книги