Далее Моль бросил взгляд на богатый круассанами, печеньем разного калибра, булочками и еще много чем. Выглядело это великолепие для пятнадцатилетнего парня, мягко говоря, очень впечатляюще. Неужели можно есть такие произведения искусства?
Конечно можно. Для этого и создавались они. Моль заметил, что перед мужчиной, молодых лет, образована пустота, которую занимала только чашка кофе.
Надо же.
Мужчина, хотя скорее парень, был рыжим. Множество веснушек и плотное тело придавали ему весьма забавный вид. Лицо сияло добродушной улыбкой человека, привыкшего миру, который не проще двери на кухню.
И он очень внимательно изучал мальчика.
- Э-э, - сказал он, ощущая, как его захлестывает чувство беспомощности.
- Это Витя, он машинист этого паровоза, - отозвался Услар, возле широкого окна. - Сутра он пригласил меня на чай, а я больше люблю кофе, и вот у него оказалась капля кофе и немножко сладкого к нему.
- Прекрасно, прекрасно, - медленно согласился мальчик. - Как красиво. Э-э... а он сам не скажет? Он ведь язык не потерял, верно? Или да?.. Что?.. Не-не, я...
- Всё верно, он глухонемой.
- Во как! - Моль в отчаянии оглянулся по сторонам. - Но как ты узнал его имя?
- Это сложно объяснить, но, в общем, рассказать можно так: пальцы, буквы и другие вербальные жести и мимика, - Объяснил Услар, заглядывая в какую-то бутылку. - Это очень просто, понимаешь? Рукой махнул туда, рукой махнул сюда, делов-то?
Моль по-новому оглядел своего воспитанника. Он изменился, будто какая-то новая черта появилась в черной фигуре, сбросивший, наконец, капюшон, что очень необычно для среднестатистического яруза. Покрытое шрамами ящерное лицо не изображало ничего особенного для человека, но Моль пятнадцать лет провел в обществе ярузов и смог разглядеть выражение грусти в глазах.
- Ус, ты думаешь, я идиот? - слабо спросил Моль.
- Не называй меня так! Сколько раз я тебе говорил: я тебе папа, и зови меня папа.
- Да-да, я тебя понял, - перебил его Моль. - Только, видишь ли, дело в том, что я не умею разговаривать руками и всё такое... э-э... я только ртом, так сказать, нормально трынжу.
- Ничего сложного, - возразил Услар и, размахивая руками перед носом «сына», добавил: - Это значит «привет», а это «кто ты такой?», понимаешь? Но самое главное вот, - он снова что-то изобразил, - Меня зовут Витя, видишь? Все дело в этой загогулине...
- Я понял! - Радостно откликнулся Моль, с радостью хватаясь за эту соломинку. - Вот это всё? Проще простого. Тогда это, «привет я Моль»?
- Нет, не так! Вот смотри, вот тут так и так вот.
- Да это ведь невозможно запомнить, - возмутился Моль, - И так и так, где тут логика, а? Откуда ты вообще знаешь, как нужно двигать?
Он сел за крайнее место и уставился на гору сладкого. При этом, казалось, Витя не сводит своего пристального взгляда от которого мурашки побежали по спине.
- И что за это всё он хочет? - Обводя рукой, богатый стол поинтересовался Моль: - Я, конечно, понимаю, доброта и щедрость и всё такое, но за долгую жизнь у вас я научился многому, и то, что в этом мире за просто так ничего не бывает первым в списке. Понимаешь? — добавил он, видя недоумение на лице Услара.
- Что за чепуху ты несешь? - непонимающе улыбаясь, и набив рот булочками, откликнулся «папа». - Наверное, это возрастное.
- Пфф... - беспомощно вздохнув, ответил мальчик. - Ладно. Передай ему, что я очень благодарен. То есть передай «спасибо», люди почему-то очень любят это слово.
— Он отвечает не за что!
Поймав на себе полный непонимания взгляд Моля хозяин «дома» заговорщетски улыбнулся ему и, чокнувшись с воздухом, отхлебнул темной жидкости.
— Он хочет что-то сказать и, похоже, это будет длинная речь, — задумчиво начал Услар, известный лингвист, — Ну-ка, посмотрим. Ага. Он говорит, что... проводит нас в сортир? Извини сложное движение, наверное, я что-то напутал... э-э... сводить к тёще? Нет-нет, мне это не страшно, я не женат. А ты, Моль, женат, а?
— Нет, па.
— Точно?
— Да, па.
— Ты мне не врешь?
— Нет, па.
— Ну, хорошо. Смотри у меня!
— Хорошо, па.
— Так на чем мы остановились? А, да. Так вот, он предлагает нам исполнить три наших желания...
